Но все было мало. Тогда добрые люди присоветовали королю приказать сделать подробное исследование о состоянии Франции, потому что без этого нельзя было принять действительных мер для улучшения этого состояния. Все интенданты должны были представить записки о состоянии вверенных им провинций. Из этих записок оказалось, что к началу XVIII века во Франции было 19 миллионов жителей, в Париже — 720 000; оказалось, что мосты и дороги находятся повсюду в жалком состоянии; доходы землевладельцев уменьшились в некоторых областях на треть и на десятую долю; некоторые города почти опустели; в Руанском округе из 700 000 жителей только 50 000 спали не на соломе. В Туре вместо прежних 80 000 жителей оказалось только 33 000; Турская область со времени голландской войны потеряла четвертую часть своего народонаселения и половину скота. Лион потерял 20 000 жителей: Дофинэ потеряла осьмую часть народонаселения со времени уничтожения Нантского эдикта; в Орлеанском округе насчитывалось шесть тысяч купцов на семь тысяч чиновников. Почти на каждой странице интендантских записок попадается эта печальная однообразная песня: «Война, смертность, стоянки и беспрестанные движения войск, милиция, большие пошлины и удаление гугенотов разорили страну».

Знаменитый Вобан, обстроивший Францию крепостями, думал, что одною этою внешнею защитою нельзя предохранить страну от беды и во время беспрестанных разъездов своих в продолжение двадцати лет собирал всевозможные сведения о состоянии Франции, особенно низших классов народонаселения. Вобан нашел, что десятая часть народа доведена до нищенства, из девяти остальных частей пять не могут помогать этой десятой; три части находятся в очень недостаточном состоянии, девятая часть содержит в себе не более ста тысяч семейств, и из них не более десяти тысяч пользуются хорошим достатком. В своих записках, составленных о разных предметах, Вобан требовал уничтожения привилегии дворянства и духовенства не платить податей; требовал общего налога с доходов (королевскую десятину, dime royale). Но такие широкие преобразования приходились не по нраву Людовику XIV, состарившемуся, испорченному лестью: ему естественно невыносимы были заявления, что в его правление Франция далеко не благоденствует; человеку, привыкшему считать себя солнцем, все освещающим и согревающим, нестерпимы были люди, толковавшие, что нет ни света, ни тепла и что надобно делать иначе, чем делалось прежде по воле великого короля.

Какой неохотник был Людовик XIV до составителей проектов улучшений, доказывает судьба Расина. Знаменитый поэт по религиозным побуждениям отказался писать для сцены, на которую, как мы видели, Церковь смотрела враждебно; но чрез несколько времени он опять принялся за перо также по религиозным побуждениям. Мадам Ментенон подле Версаля в Сен-Сире устроила заведение для воспитания дочерей бедных дворян и занималась им с чрезвычайною внимательностию. По примеру иезуитских коллегий Ментенон ввела в свое училище сценические представления и однажды заставила воспитанниц разыграть Расинову трагедию «Андромаха». Но пьеса оказалась слишком страстною, и Ментенон обратилась к автору «Андромахи» с предложением написать пьесу религиозного содержания собственно для представления на сенсирской сцене. Расин согласился и написал две знаменитые трагедии — «Есфирь» и «Аталию». Чрез это Расин сделался своим человеком у Ментенон. Однажды он разговаривал с нею о народных бедствиях, причем предлагал и средство облегчить их. Ментенон предложила ему дать ей свои замечания на письме, что он и сделал, и Ментенон имела неосторожность показать эти замечания королю. «Что он умеет писать стихи, так думает, что умеет и все делать! Что он славный поэт, так задумал министром быть!» — сказал Людовик. Расину дали знать, чтобы не являлся более к Ментенон. Бедняжка не вынес удара, стал страдать болезнию печени и через год умер.

Планы широких преобразований не нравились. «Думают уничтожить зло, умалчивая о нем», — писала Ментенон. Принимались некоторые полумеры, которые также не уничтожили зла. Поншартрэн, боясь ответственности, поспешил променять место генерал-контролера на место канцлера. Преемником ему был назначен Шамильяр, заслуживший благосклонность Людовика уменьем играть на бильярде и благосклонность Ментенон усердным управлением делами Сен-Сира. При таких-то внутренних условиях оканчивался для Франции XVII век. Мы видели, что в 1688 году, когда войска Людовика XIV опустошали Германию, заклятый враг великого короля, Вильгельм Оранский, выгнал из Англии Иакова Стюарта и сам сделался королем английским, не переставая быть и штатгалтером голландским, соединяя таким образом обе морские державы. Людовик не поддержал на престоле Иакова II, своего естественного союзника, своего вассала, можно сказать; но он дал ему приют во Франции, поместил его в С.-Жермэне, окружил почетом, как единственно законного короля Англии. Поддерживая этим надежды приверженцев изгнанного короля в Англии, Людовик вооружил против себя господствующую страну, давшую торжество Вильгельму, и таким образом помогал последнему затягивать Англию в континентальные дела, в союз против Франции, — говорим затягивать, ибо политика вмешательства, трата денег на континентальные войны никогда не были популярны в Англии.

На первое время, когда Вильгельм был занят и в Англии, и в Ирландии, у Людовика были руки свободны, и он мог беспрепятственно продолжать опустошение прирейнских областей, чтобы после не дать возможности союзникам вести здесь войны. В начале 1689 года был разрушен Гейдельберг и опустошена окрестная страна; потом были разрушены и выжжены Мангейм, Шпейер, Вормс, после того как у жителей отобраны были все ценные вещи. Эти действия французов возбуждали в Германии сильное негодование, но вследствие бессилия разъединения страны негодование это выражалось только на словах и на бумаге; действовал Вильгельм III, король английский и штатгалтер голландский, который уже в мае 1689 года положил основание Великому союзу, долженствовавшему соединить всю Европу против Франции. Сначала союз был заключен между императором Леопольдом и Голландиею; в конце года пристал к нему Вильгельм III как король английский; в половине следующего 1690 года присоединился Карл II, король испанский; владельцы германские, Савойя, Дания также в разные времена приступили к союзу. Союзники уговорились не полагать оружия до тех пор, пока не будет восстановлено то положение Европы, в каком она находилась по Вестфальскому и Пиринейскому мирам. Кроме того, союзники обязывались не допускать Людовика XIV посадить сына своего на испанский и императорский престолы. Но результаты не соответствовали обширности союза, потому что у Людовика XIV еще оставались даровитые полководцы, а у врагов его их не было. Союзники потерпели неудачи в Нидерландах и Пьемонте, потому что в Нидерландах французскими войсками командовал герцог Люксамбур, а в Пьемонте — Катина, превосходный полководец и человек. Но успехи Люксамбура и Катины не могли вознаградить Людовика за потерю, которую он потерпел в июле 1691 года: умер Лювуа, а замены не было.

В 1692 году Вильгельм III сам принял начальство над войсками союза в Нидерландах, но потерпел поражение от Люксамбура. Катина действовал победоносно