– Здравствуйте, господин Кумпель.

– А-а, это вы. Виделись уже.

– Да. Только после этого меня уже били по голове кувалдой.

– Кто это вас так?

– Одна хорошая девушка.

– А вы точно знаете, что она хорошая?

– Точно.

– Ну тогда поздравляю. Хотите земляники? – он протянул мне кулёк.

Я взял несколько ягод и положил в рот. Провёл по их пупырчатой поверхности языком. Разжевал.

– Знаете, Володя, – заговорил Кумпель, – каждый по-своему понимает жизнь. И я, кажется, примерно представляю вашу точку зрения. Вы достигли того момента, когда хочется искать. Не знаю, что ищете вы, но людей, подобных вам, достаточно много. Те, кто считает, что нашёл, становятся со временем настоящими личностями. Те, кто ищет и не находит, для общества потеряны навсегда.

– А с чего вы взяли, что я ищу?

– Это парадоксально звучит, но если бы вы не искали, то приняли бы моё предложение и бросили бы своего Чикина. Впрочем, мог быть другой случай – если бы у вас был жёсткий принцип или убеждение. Но это я отмёл тогда, когда вы сумели обойти мою ловушку.

Человек с постоянной, не меняющейся, позицией не будет ходить после того, как его пронзят двумя пулями.

– Так вы это знаете…

– Только не надо мне ничего объяснять. Мне достаточно того, что я понял: вы – человек необычный. Меня не интересует, как конкретно вы сумели меня победить. Просто теперь я знаю: вы ищете и ещё не нашли. Я же – человек не такой. Я создал для себя модель мира, которая мне нужна, и живу по её законам.

– Что же это за модель?

– Типичный вопрос ищущего человека. Вас, собственно, касается только один закон, который я называю "законом-плюс". То, что я оцениваю положительно, должно быть мной познано, обсосано со всех сторон с целью получения полного наслаждения от этого предмета и оставлено в памяти, чтобы периодически можно было пользоваться воспоминаниями об этом для… ну, скажем, для поднятия мышечного тонуса. Не хотите ещё земляники?

Я взял и ещё. Мне нравилось ощущать во рту кисловатый вкус – земляника была слегка недозрелой – и шершавость ягод.

– Так вот, – говорил он. – К тем объектам, которые я оцениваю отрицательно, отношение совсем другое. Их нужно либо проигнорировать, либо надёжно устранить со своего пути, и больше о них не вспоминать.

– Я отношусь ко второй категории?

– Да. С того момента, как отказались со мной сотрудничать. Знаете, давайте войдём внутрь. Что-то здесь даже под крышей капает.

– Банк ведь закрыт.

– А я его открою. Вы не представляете, сколько вещей в этом городе, принадлежащих официально кому-то другому, фактически являются моей собственностью.

– И этот банк?

– Он – в первую очередь.

Он воткнул в металлические двери ключ с огромной бородкой, провернул, и двери раскрылись. Мы вошли.

– Хотите, Володя, я покажу вам этот занюханный провинциальный банк изнутри? – спросил Кумпель. – Уверен, что вы никогда не видели его с такой точки зрения.

– Давайте, – согласился я.

Мы обошли стеклянную перегородку, открыли одну из служебных дверей и начали спускаться по длинной лестнице вниз, пока не упёрлись в большую дверь-решётку с кодовым замком.

– Примитивизм, – сказал Кумпель. – Код состоит всего из трёх цифр. Я уверен, что вы угадаете с первого раза. Назовите трёхзначное число. Мне лень тратить время на перебор.

– Семьсот шестьдесят один, – сказал я, не задумываясь.

Кумпель набрал 7-6-1, и замок, щёлкнув, открылся.

– Я в вас не ошибся, – сказал Кумпель. Мы стояли в длинном коридоре с блестящими стенами.

– А вот здесь уже вещи поинтереснее, – сказал он. – Стены и двери из армированной стали, и толщина – около метра. Слабое место – замки. Каждый из них открывается обычным ключом. Работники банка надеются только на то, что ключи, которые существуют в единственном экземпляре, недоступны для воров.

Кумпель вытянул из кармана огромную связку:

– Как видите, это не так.

– Вы что, хотите здесь что-нибудь украсть? – спросил я.

– Ну что вы, Володя. Я пришёл проверить сохранность некоторых своих вкладов. Того, например, который находится за этой дверью.

Кумпель отделил от связки один ключ и воткнул в замочную скважину.

– Знаете, Володя, – сказал он, сделав два оборота ключом, – вклады бывают разные. Вот здесь, например, находится нечто, что я хочу сохранить неприкосновенным в течение ближайших ста лет.

– Что же это?

– Сейчас увидите.

Он потянул на себя ручку, и мне показалось, что стальная стена разваливается. Но нет – это всего-навсего открывалась дверь.

Громадная, блестящая, сантиметров в восемьдесят толщиной, со скошенными внутрь краями и резиновыми прокладками на них.

– Странно, – подумал я вслух. – А прокладки-то зачем?

– Бог его знает, – пожал плечами Кумпель. – Могу сказать одно – это помещение совершенно неприступно, кроме того, звук изнутри наружу не выходит. Когда мне сказали, я не поверил и убедился лично.

Мы переступили высокий порог и оказались внутри. В углу хранилища – помещения примерно три на пять метров – стояло несколько картонных коробок.

– А вы не боитесь, что где-нибудь существует второй экземпляр ключа? – спросил я. – Или отмычка, которой можно открыть замок?

– Боюсь, – сказал Кумпель. – Я вообще сильно переживаю за этот мой вклад. Но дело в том, что обычно весь банк уставлен охранниками. Сегодня я добился, чтобы здесь не осталось никого. Хотел устроить для вас эту экскурсию. Да и вероятность того, что какой-нибудь другой ключ откроет этот замок, практически равна нулю.

– Значит, в этих коробках находится что-то ценное? – спросил я.

– В какой-то мере. Можете вскрыть и посмотреть.

– Правда? – я был немного удивлён. Я подошёл к ряду коробок и надорвал бумажную полоску. Открыв коробку, я увидел ровные ряды консервных банок.

– Рыбные консервы, – сказал Кумпель. – А вон там, в дальнем ряду, очень много различных напитков: "Пепси", "Севен-ап", пиво.

– Но зачем вам это? – и тут я, похоже, начал понимать.

– Как вы думаете, Володя, – спросил Кумпель, – кто из нас двоих сильнее – я или вы?

– Вы, бесспорно, – ответил я. – Но у вас всё равно ничего не выйдет.

– А, значит, вы уже поняли, что это жилище приготовлено для вас, – улыбнулся Кумпель. – Не беспокойтесь, Володя, всё будет так, как надо. У меня договор с работниками банка – это помещение будет закрыто ровно сто лет. К тому времени я надеюсь отойти в мир иной, и таким образом больше никогда о вас не услышу.

– А продукты-то зачем? – спросил я.

– А что за интерес, если вы тут подохнете через две недели?

На этих запасах – я примерно прикинул – можно кое-как протянуть год. Правда, я не знаю, что вы будете делать с отходами своей жизнедеятельности, но это