– Кыс, не ищи тут логики. Ясно, что постановочный перфоманс.

На экране мужчины, все как один с водопроводными кранами в руках, подтягивались в центр площади. Кое-кто нес плакаты. «Мужчина – краник жизни», «Женщины – достояние нации. Нация – это мы». «Розовая угроза страшнее оранжевой».

– Ни розового, ни оранжевого чтоб на нашем балу в помине не было, не забудь, Кыса! – воскликнула Полина. – А этот-то, смотрите!

Камера крупным планом выхватила мужика, на майке которого красовалась надпись: «Твердой рукой завернем все краны и гайки!» К нему подошел другой с плакатом «Женщины считают, что льют воду? Льем только мы!!!»

– Что они льют? Там три четверти импотентов. – Алена подлила себе шампанского. – Они пришли не нам кукиш-краник показать, а поддержать заклинаниями свою иссякающую веру, что они что-то могут. Импотенты во всех смыслах этого слова!

В центре площади происходило безмолвное движение, а комментатор захлебывался словами: «Мужчины озабочены, что бюрократические препоны мешают устранить утечки, заливы, уносящие триллионы рублей налогоплательщиков. Между тем в ЖЭКах, районных технических инспекциях, да и вообще в местных органах власти всем заправляют женщины. По мнению мужчин, они занимаются бумаготворчеством. Чинят же текущие краны, устраняют засоры в канализации по-прежнему мужчины. Сегодняшняя акция продиктована желанием мужчин коллективно найти решение многих наболевших проблем…»

– Точно заклинания, ты права, Алена, – хмыкнула Степанова.

Тем временем мужчины в центре сгруппировались, одни вставали на колено, другие лезли на их плечи. «Делай раз! Делай два!» – захлебывался комментатор: – Пирамида. Забытый символ единства нации. Мужчины решили вспомнить о нашей истории. Все, рассыпались!»

Пирамида действительно рассыпалась, и тут же стала выстраиваться новая. Затем стали возникать круги, центры которых образовывали кулаки мужчин, сжимающие краны. Вокруг каждого круга возникал второй, третий, диаметрами все больше. Внешние круги метили кранами куда-то ниже поясницы мужчин, стоящих перед ними. Все снова рассыпалось, теперь мужчины строились в шеренги, мерно покачивая бедрами и делая руками характерные жесты – мол, всех отымеем…

– Никакой эстетики. Клиповое сознание. Кстати, Кать, добавь в свой переговорный пакет вот что еще, пока я не забыла. – Степанова не теряла хладнокровия. – Наш бал будет в Пушкинском музее.

– Замечательная идея! – воскликнула Кыса. – Классически и благородно. В Итальянском дворике столы, а в главной зале, ну, которая вроде вестибюля, – сбор гостей. И танцы! Обязательно танцы!

– …Кать, ты меня слышишь? – Степанова пыталась перекричать и комментатора, и Кысу. – Раз они у храма, то мы должны быть в Пушкинском, поняла? И чтоб нас тоже по телевизору показывали!

– Дайте посмотреть спокойно! – кричала в ответ Катька. – Не слышу, что комментатор говорит.

Мужчины повторяли первую пирамиду.

– Все, захлебывается фантазия, – злорадно сказала Алена, подливая себе еще шампанского, но в это время над пирамидой взмыл плакат: «Требуем памятник Аристотелю на Лубянке!»

– Это по крайней мере талантливо, – засмеялись подруги.

Но в это время со стороны набережной на площадь стала подниматься цепочка женщин!

– Женщины? – воскликнула Полина. – Откуда?!

Женщины шли плавно, изящной походкой, все на высоких каблуках, в обтягивающих джинсах и коротких юбках, в разноцветных облегающих топах. Они выстраивались в шеренгу напротив мужчин. Комментатор в замешательстве умолк, а на площади зазвучала музыка:

– Караван! Дюк Эллингтон! – закричала Кыса.

Женщины раскачивались под звуки сомнабулической музыки, десятилетиями вызывающей ассоциации с заклинаниями змей, томно, страстно. То протягивая руки к мужчинам, то отворачиваясь от них…

– Ей-богу, сейчас автозаки пришлют. Смотрите, смотрите, узнаете, кто это?

В центре женской шеренги крупным планом появилось лицо… Марины! Той самой Марины Беляковой, что когда-то выгнала своего Козлика! Она выглядела почти девчонкой! В укороченных тонких бледно-голубых джинсах, в белой шелковой полупрозрачной кофточке, она изгибалась под музыку, играя водопадом роскошных белокурых волос. Рядом с ней сомнамбулическому танцу отдавался еще десяток стройных сексапильных женских тел с обнаженными плечами и ногами.

– Смотрите, Ника! И Милана. Кыса, а вон и Настя! – воскликнула Полина. – Девчонки! Это же все наши клиентки!

– Это Белякова всех организовала! – кричала Катька. – Вот баба, конь с яйцами!

– Пока мы тут революцию, как пирамиду, сначала собирали, а потом рассыпали, женщины сами, без нашего участия, на дело организовались. Что значит просвещение! – Полина пыталась всех перекричать. – Глянули в Интернет и смекнули. Защищают себя, свою свободу и наше общество!

Мужчины на экране не могли отвести взгляда от извивающихся в танце перед их глазами сотен женских тел, краники выпадали из их рук. Марина в танце приблизилась к мужику, державшему плакат с требованием памятника Аристотелю. Вырвав плакат, она прижалась к мужчине, потом оттолкнула его от себя, взмахнув волной волос. Милана, Ника, Настя, другие женщины – и молодые, и не очень, но все очаровательные, – разбирали мужчин по парам. На секунду все замерло. Смолк «Караван» Эллингтона, над площадью повисла тишина. Но тут же ее взорвал иной ритм и иная мелодия:

Вижу тень наискосок, рыжий берег с полоской ила…

Я хочу целовать песок, по которому ты ходила…

Через минуту вся площадь дружно отплясывала ламбаду. Женщины задавали ритм, подталкивали бедрами партнеров, заставляли их вовремя делать нужное па, незаметно для мужчин помогали им менять руки, подставляли им плечо. Еще несколько минут назад дышавшая агрессией масса мужчин сейчас крутила бедрами совсем по-иному, повторяя движения женщин, старясь попасть в такт. Марина, не спуская руки с плеча своего партнера, начала движение вниз по спуску. За ней последовала пара Миланы, Насти, Ники… Пары цепочкой спускались вниз к реке, огибали по набережной храм, держа курс на Кремль, а оставленный посреди брусчатки бумбокс продолжал орать: «Я хочу целовать песок, по которому ты ходила…» Женщины уводили мужчин за собой. На площади валялись брошенные краники и плакаты. Очнувшийся комментатор затараторил вновь:

– Вы согласитесь со мной, дорогие телезрители, – прекрасное зрелище. Женщины и мужчины вышли сегодня на площади Москвы и других городов, чтобы устроить радостный праздник, с шутками, смехом, танцами. На этом мы заканчиваем репортаж и желаем вам и вашим семьям любви и радости. Хорошего вам воскресного вечера, дорогие телезрители!

– Видать, редактор в студии опомнился, мгновенно перестроился и стал наговаривать комментатору новый текст. Враг не прошел. Победа осталась за нами! Нет повода не выпить. – Алена показала Мэтью на опустевшие бокалы.

Мэтью и Шурик бросились на кухню за шампанским. Полетели пробки в потолок, основательницы повскакали с диванов с криками: «Да здравствует ура!»