В субботу, в 14-й день месяца шабан (7 сентября 1191 г.), султану сообщили, что враг идет на Арсуф. Поэтому он сел на коня и привел свои войска в боевой порядок, исполненный решимости дать бой противнику. Стрелки, выдвинутые каждым подразделением, вышли первыми и обрушили град стрел на врага, который приближался к рощам и садам Арсуфа. Мусульманские войска досаждали неприятелю со всех сторон. Половина их, предводительствуемая султаном, шла в наступление, а другая оставалась на месте, готовая прикрыть их в случае отступления. Они яростно атаковали врага; стрелки сеяли смерть и раны. Врагу пришлось поспешить вперед, чтобы постараться достигнуть такого места, где он мог бы остановиться и разбить лагерь, а затем неприятель обнаружил, что находится в самом уязвимом положении и в полном нашем распоряжении.

Султан переезжал от правого фланга к левому, вдохновляя воинов сражаться за веру. Я несколько раз видел его, сопровождаемого всего двумя юношами, каждый из которых вел в поводу коня; я встречал и его брата, который обходился такой же малой свитой, и оба они видели, как вражеские стрелы ложатся слева и справа от них. Благодаря действиям мусульман продвижение врага все больше замедлялось, и мусульмане тешили себя надеждой на легкую победу, когда первые ряды вражеской пехоты достигли леса и садов Арсуфа.

Затем вражеская конница образовала единый отряд и, понимая, что их может спасти только невероятное усилие, решила пойти в атаку. Я сам видел, как их рыцари собрались все вместе посередине защитного кольца пехоты; они приготовили свои копья, громко закричали, и ряды пехоты расступились, пропуская их; они вылетели вперед, атакуя в разные стороны (Атака была начата стоявшими в тылу госпитальерами, и постепенно к ней присоединилась вся кавалерия. Согласно «Итинерарию короля Ричарда», у Ричарда было 100 000 воинов, разделенных на пять полков. В авангарде находились храмовники; далее следовали анжуйцы и бретонцы; далее следовало войско короля Гвидо (Ги) де Лузиньяна и итинерарвойско пуату; затем — норманны и англичане, окружавшие телегу со штандартом; последними были госпитальеры. На левом (восточном) фланге находился Генрих Шампанский (граф Анри де Труа). По другим данным, 40 или 50 тыс. крестоносцев противостояли 50–60 тыс. мусульман. Есть также данные, что крестоносцев было всего 20 тыс., в том числе 4 тыс. рыцарей, 2 тыс. туркополов и 14 тыс. пехотинцев. — А. В.). Один отряд ударил по нашему правому флангу, другой — по нашему левому флангу, третий ударил в центр. Я находился в центре, и когда эта часть войска бежала в величайшем волнении, мне пришло в голову, что я могу найти укрытие на левом фланге, который был ближайшим ко мне. Однако, добравшись до него, я увидел, что и он охвачен смятением и бежит быстрее других. Тогда я направился к позиции султана, которая всегда служила местом сбора для остальных. Там осталось всего семнадцать воинов — все остальные были заняты боем; но знамена по-прежнему реяли, а барабан продолжал бить.

Когда султан увидел, что случилось с рядами мусульман, он вернулся к своей позиции, и с ним было то самое небольшое количество воинов. Он остановился там и, видя, что вся окрестность наполнена отступающими мусульманами, приказал безостановочно бить в барабаны и созывать к нему всех, кого он видел отступающими. В общем, люди продолжали отступать; когда враг пошел в атаку, они дрогнули, когда же враг остановился, опасаясь засады [мусульмане], тоже остановились и вступили в сражение с ним. Во время второй атаки они продолжали сражаться, даже отступая, и остановились, едва их прекратили преследовать; а во время третьей атаки, когда враги дошли до вершин холмов и возвышенностей, оказавшихся на их пути, наши воины вновь начали отступать, и вновь, увидев, что враги остановились, они остановились тоже. Все те, кто видел, что эскадрон султана по-прежнему стоит на своем месте, и слышал бой барабанов, стыдились сбежать с поля боя и, боясь последствий, шли к султану и присоединялись к войску. Теперь в центре собралась группа воинов, а враг, достигший вершин холмов, остановился и развернулся в обратную сторону.

Султан, со своей стороны, встал в центре эскадрона и проявил такую энергию, собирая отступавших воинов, что ему в конце концов удалось вновь собрать вместе всю армию. Враг, опасаясь, что в лесу может быть устроена засада, отошел к месту своего привала, и султан вновь занял часть возвышенности у края леса, куда и созывал свои войска; не имея шатра, в котором можно было бы укрыться, он стоял в тени, отбрасываемой куском ткани.

Я был рядом с ним, пытаясь утешить его, но он не желал меня слушать — до такой степени он был занят событиями, разыгравшимися в тот день; впрочем, когда мы предложили ему поесть, он немного поел. Он и далее оставался в этом месте, ожидая, когда приведут коней, уведенных довольно далеко на водопой, и пока мы ждали, он велел привести к нему раненых, чтобы утешить их и проследить, чтобы их раны были перевязаны. Он отдавал собственных коней тем, кто лишился своих.

В тот день обе стороны потеряли многих убитыми и ранеными. Среди тех предводителей, которые стойко держались, главными были ал-Малик ал-Адил, Каймаз ан-Нажми, евнух, и ал-Малик ал-Афдал, сын султана. Ал-Афдал атаковал врага с такой яростью, что бывшая у него на лице опухоль прорвалась и лицо его оказалось залитым кровью, но он переносил это с редкостным терпением. Эскадрон из Мосула проявил величайшую храбрость, а его командир, Ала ад-Дин, удостоился благодарности султана. Наши люди отправились на поиски товарищей и нашли многих павшими смертью храбрых на поле брани. Были обнаружены тела знатных особ, например, тело Шахсана, великого эмира (курдов), вождя, славившегося своей отвагой; тело Каймаза ал-Адили, также знаменитого; и тело Лифуша, отважного офицера, чья смерть глубоко огорчила султана. У нас было множество раненых воинов и лошадей, и враг, со своей стороны, также понес великие потери. Мы захватили в плен только одного из врагов, которого привели к султану и отсекли его голову по повелению [султана]. Мы также захватили четырех лошадей неприятеля. Затем султан приказал отправить обоз к (реке) ал-Аужа, и я получил от султана разрешение следовать за ним и раньше султана прибыть на место, которое он указал для развертывания лагеря. Я оставил его, когда он сидел, ожидая, когда соберутся войска и когда поступят разведывательные данные о враге, разбившем лагерь неподалеку от Арсуфа.

Девятый привал. Я пустился в путь после полуденной молитвы и, достигнув переправы, увидел, что обоз добрался до того берега Аужи и стоит на красивом, поросшем травой месте. Султан прибыл в этот лагерь к концу того же дня, а пока воины стояли все вместе перед мостом, он занял позицию на холме, возвышавшемся над рекой; затем, вместо того чтобы вернуться в лагерь, он отправил глашатая, чтобы объявить войскам приказ вновь переправиться через реку и подойти к тому месту, где находился он. Лишь Аллаху ведома глубина горя, которым было наполнено сердце султана после этого сражения; все наши воины были изранены, одни получили физические раны, другие — душевные.

В 15-й день месяца шабан (воскресенье) султан приказал бить в барабан и сел на коня; затем, во главе всей армии, он прошел тот же путь, что и накануне, и ринулся в наступление на врага. Подойдя к Арсуфу, он построил свои эскадроны в боевом порядке, надеясь выманить франков с их позиций и получить возможность атаковать их. Однако в тот день они не стали выходить, будучи усталыми и сильно страдая от ран. Султан стоял лицом к ним до вечера, а затем отступил к тому месту, где лагерь стоял в предыдущую ночь. На следующее утро, в 16-й день месяца, он вновь приказал бить в барабан и выехал во главе армии в сторону врага. По дороге он услышал, что неприятель движется на Яффу. Он приблизился к ним, расставил войско в боевой порядок и выслал вперед стрелков. Мусульманская армия полностью окружила врага и обрушила на него такой град стрел, что они закрыли небо, как туча, ибо наши воины атаковали врага со всей яростью, распаленной ненавистью. Султан надеялся, что это вынудит противника пойти в наступление, чтобы его люди получили возможность напасть на них, предоставив Аллаху присуждать победу тому, кому Он соизволит. Однако франки не пошли в наступление; они сдерживались, всегда находясь за спинами пехоты, и продолжали идти вперед своим обычным походным порядком. Двигаясь таким образом, они подошли к Ауже, на берегах которой выше по течению находился наш лагерь, и встали ниже нас по течению. Часть их войска переправилась на западный берег, а остальные остались на восточном берегу. Когда наши люди увидели, что франки готовятся разбивать лагерь, они повернули назад, султан вернулся к обозу и, добравшись до своего шатра, поел. Затем к нему доставили четырех франков и [франкскую] женщину, захваченных арабскими лазутчиками, и он велел держать их под бдительным присмотром. Остаток дня он провел, составляя послания в провинции, в которых приказывал прислать ему новые отряды. Ему доложили (в тот же день), что при Арсуфе враг потерял множество лошадей, ибо арабы, прошедшие по полю, где состоялась битва, насчитали более ста коней. Затем он отправил обоз в Рамлу, и я поехал туда впереди него. Сам он провел ночь в том месте, где мы стояли лагерем.