Элинор прижала руку ко рту, увидев неподвижно лежащего Принца. Вид у нее был недоумевающий, словно она обнаружила в книге страницу, которой там не должно быть.

— Его отравили.

Силач поднялся, сжимая кулаки. Лицо у него было красное, как после выпивки. Он схватил Гекко за тонкую шею и принялся трясти, как тряпичную куклу.

— Это ты сделал? — хрипел он. — Или Хват? Признавайся! Я выколочу из тебя ответ! Я раздроблю тебе все кости, чтоб ты корчился, как он!

— Отпусти его! — крикнула Роксана. — Принцу этим сейчас не поможешь!

Силач выпустил Гекко и разрыдался. Минерва обняла его. А Реза по-прежнему все смотрела на сороку.

— Цветок, о котором ты говоришь, это, похоже, мертвая голова, — произнесла Роксана, пока Гекко растирал шею, прокашливался и ругал Силача последними словами. — Он очень редкий. Но даже если бы он и рос в этих местах — сейчас зима… А другого ничего нет?

Черный Принц очнулся и попытался приподняться, но со стоном упал обратно. Баптиста опустился на колени рядом с ним и умоляюще посмотрел на Роксану. Силач тоже глядел на нее заплаканными глазами, как пес, выпрашивающий подачку.

— Не смотрите на меня так! — Мегги слышала отчаяние в ее голосе. — Я не могу ему помочь. Попробуй дать ему рвотного, — сказала она Минерве, — а я пойду поищу корень мертвой головы, хотя это почти безнадежно.

— От рвотного становится только хуже, — тусклым голосом сказала Реза. — Поверь мне, я не раз это наблюдала.

Черный Принц скорчился от боли и прижался лицом к коленям Баптисты. Потом его тело вдруг расслабилось, словно отказавшись от борьбы. Роксана поспешно склонилась к больному, приложила ухо к его груди и ладонь — к губам. Мегги почувствовала на языке вкус слез. Силач громко всхлипывал.

— Он жив, — сказала Роксана. — Но жизнь еле теплится.

Гекко тихонько скользнул прочь, наверное, чтобы рассказать о происходящем Хвату. Элинор шепнула что-то Фенолио. Он с раздражением отвернулся, но она взяла его под руку и продолжала уговаривать.

— Не ломайся! — услышала Мегги ее шепот. — Все ты можешь! Ты же не хочешь, чтобы он и вправду умер.

Последние слова разобрала не только Мегги. Силач, утирая слезы, озадаченно покосился на Элинор. Фенолио еще мгновение неподвижно глядел на лежащего в беспамятстве Принца, а потом нерешительно шагнул к Роксане.

— Роксана, этот — м-м — цветок…

Элинор встала у него за спиной, словно без надзора он не скажет того, что нужно. Фенолио сердито покосился на нее.

— Что? — подняла глаза Роксана.

— Расскажи мне о нем поподробнее. Где он растет? Он высокий или стелется?

— Растет во влажных, тенистых местах, но зачем тебе это? Я же сказала, на зиму цветы отмирают.

— Мелкие белые цветы. Любит тень и влагу. — Фенолио провел рукой по усталому лицу, резко повернулся и взял Мегги за руку.

— Пойдем! — тихо сказал он ей. — Надо спешить.

— Тень и влага, — бормотал он, ведя Мегги за собой. — Если, скажем, он растет у входа в пещеру кобольдов — они там спят, из пещеры выходят теплые испарения, земля у самого входа не замерзает… Да, это может быть…

В пещере было почти пусто. Женщины вывели детей наружу, чтобы они не слышали стонов Принца. Только разбойники сидели здесь и там небольшими группками и молча глядели друг на друга, словно пытаясь угадать, кто из них пытался отравить атамана. Хват пристроился с Гекко у самого входа и посмотрел на Мегги так мрачно, что она поскорее отвела глаза.

Зато Фенолио прямо встретил его взгляд.

— Уж не Хват ли это сделал, Мегги? — прошептал он. — Я всерьез спрашиваю себя…

— Кому же это знать, как не тебе! — прошептала Элинор, не отстававшая от них. — Это ведь ты выдумал этого мерзкого типа!

Фенолио вздрогнул, как от укола.

— Прекрати, Лоредан! Я терпел тебя все время, потому что ты — тетка Мегги…

— Двоюродная бабка… — не смущаясь, поправила Элинор.

— Все равно. Я тебя не приглашал в эту историю, так что будь любезна, оставь свои комментарии при себе!

— Ах вот как? — Элинор перешла на крик, гулко раскатившийся по пещере. — А если бы я оставила при себе свой последний комментарий? Твои одурманенные вином мозги не додумались бы до того, чтобы на…

Фенолио без церемоний заткнул ей рот ладонью.

— Да сколько ж тебе повторять? — прошипел он. — Забудь слово "писать", ясно! Еще не хватало, чтобы меня четвертовали как колдуна из-за старой дуры!

— Фенолио! — Мегги резко рванула его прочь от Элинор. — Принц умирает…

Долю секунды Фенолио смотрел на нее так, словно очень недоволен, что его прервали, а потом молча потащил дальше в свой угол. С каменным лицом он отодвинул в сторону мех с вином и достал из-под связки с одеждой несколько листков — исписанных, к большому удивлению Мегги.

— Проклятье! Куда подевался Розенкварц? — бормотал Фенолио, выискивая среди исписанных листов чистый. — Опять, видно, шляется где-то со Сланцем. Стоит этой парочке собраться вместе, они тут же забывают о работе и идут на поиски лесных стеклянных девушек. Как будто хоть одна станет смотреть на этого розового бездельника…

Фенолио небрежно отложил исписанные листки в сторону. Столько слов! Давно ли он снова пишет? Мегги попыталась прочесть начало.

— Это так, наброски, — буркнул Фенолио, перехватив ее взгляд. — О том, как можно было бы привести эту историю к хорошему концу. Какую роль играет твой отец…

У Мегги замерло сердце. Но Элинор опередила ее.

— Ага, значит, это все-таки ты написал все ужасы о Мортимере: что он сдастся в плен, что он поедет в этот замок и что моя племянница все глаза выплачет по ночам…

— Нет, не я! — отрезал Фенолио, торопливо пряча исписанные листы обратно под одежду. — И не я отправил его беседовать со Смертью, хотя этот эпизод мне по-настоящему нравится. Я же сказал, это только наброски. Черновики, заметки, ни к чему не ведущие. И с тем, что я собираюсь написать сейчас, будет, наверное, то же самое. Но я попробую. Если вы все замолчите наконец! Или вы решили болтать до тех пор, пока Черный Принц не будет лежать в могиле?

Фенолио обмакнул перо в чернила, и в этот момент Мегги услышала за спиной тихий шорох. Из-за камня, на котором были разложены письменные принадлежности Фенолио, высунулся явно смущенный Розенкварц. За его плечом виднелось бледно-зеленое личико лесной стеклянной девушки. Она тихо шмыгнула прочь мимо Мегги и Фенолио.

— Глазам не верю! — рявкнул старик там громко, что Розенкварц зажал уши. — Черный Принц при смерти, а ты тут с девушками развлекаешься?

— Принц? — Розенкварц посмотрел на хозяина с таким ужасом, что тот сразу перестал сердиться. — Но он же… он же…

— Кончай причитать и размешай мне чернила! — прикрикнул Фенолио. — Если ты хотел высказать умную мысль, что "он же такой хороший человек", так это еще никого ни в одном мире от смерти не спасло.