Хорригор вновь прислушался к себе.

— Нет, не то! — Он сверкнул глазами на Тангейзера: — А вы?

— А я разве что-то говорил? — недоуменно вскинул брови тот.

— Да! — чуть не взвился в воздух иргарий. — Вы что-то такое пробурчали: «тары-бары» или что-то похожее!

— Ну, это у меня с детства такая привычка. Не знаю, когда и где услышал, а может, сам придумал… Не помню… Или из этой… — Тангейзер взглянул на мать. — Из генетической памяти… Я ведь тоже частично пандигий. А вот папаша мой не знаю из каких, — он мрачно взглянул на полубессознательного Троллора Дикинсона. — Да и не хочу знать.

— Слово! — взревел Хорригор, подскочив к нему и обеими руками пытаясь вцепиться в комбинезон танкиста.

— Да я… забыл… — Тангейзер отступил на шаг и помахал ладонью перед собственным носом, разгоняя алкогольный дух, который струился от иргария. — У меня это как-то автоматически вырывается… бессознательно. — Он беспомощно посмотрел на своего командира: — Дар, ты не помнишь?

Силва пожал плечами.

— Да я как-то не обращал внимания на твои словечки. Привык. Действительно, что-то типа «тары-бары»…

— Силы первичные… — яростно выдохнул Хорригор и заскрежетал зубами. — Как можно не помнить то, что говоришь? — Он с укором взглянул на Тангейзера: — Слово — это чудовищная сила! Именно словом Диондук заключил меня сюда! Разумеется, оно у вас всплыло именно в генетической памяти! Вы, юноша, и ваша мать — потомки Диондука, вот вы кто! Понимаете? Ну, вспомните же, умоляю! Вы его только что произнесли! — Он обвел всех пылающими глазами: — Неужели никто не разобрал?

— Я в это время пытался отыскать в памяти сведения о твоей планете, — виновато сказал Уир Обер. — И как-то не прислушивался…

— Мне послышалось, что Тан сказал: «Кару бы раз», — подняла глаза на иргария Эннабел. — Если это то, о чем я подумала, зачем о таком говорить здесь и сейчас?

— Не знаю я никакой Кары! — возмущенно воскликнул Тангейзер и повернулся к матери: — Ма, ты слышала, что за слово я произнес?

— Нет, я переваривала то, что сказал господин Хорригор. Эта девочка — его племянница! Кто бы мог подумать?! Надеюсь, вам не взбредет в голову домогаться любви собственной племянницы, господин Хорригор?

— У-у! — закатив глаза и потрясая воздетыми к небу кулаками, взвыл бывший предводитель иргариев. — Какая любовь, сто тысяч черных безд и огонь всепожирающий! О любви потом! Слово! Назовите слово! Троллор, очнись! — судя по этому обращению, совместные посиделки в баре привели к переходу на «ты».

— У меня есть сын… — отрешенно произнес Дикинсон. — А моя жена — твоя родная сестра. Ты — мой этот… шурин, Хор…

— А! — Хорригор с досадой рубанул рукой воздух. — Шурин-шмурин… Разве о том сейчас речь? — Он, как на последнюю надежду, воззрился на Тумберга: — Но вы-то профессионал, господин полицейский!

— Профессионал, — подтвердил следователь. — И как профессионал, хочу отметить, что пока нет достаточных оснований считать вас родным братом госпожи Тронколен-Дикинсон. Как я понимаю, карточки личности у вас нет… Не хочу вас обижать, но все, что о вас известно, известно с ваших же слов. Надеюсь, генетическая экспертиза поможет…

— Ы-ы! — вновь взвыл Хорригор, уже в более высокой тональности. — Да разве сейчас это так важно?! Вы слышали, какое слово произнес этот парень, племянник отца моего бра… тьфу! То есть брат по отцу моей племянницы!

— Разумеется, — кивнул Тумберг. — Вполне отчетливо.

— Так скажите же! И я вновь обрету свободу! Произнесенное в третий раз слово должно разорвать мои узы и уничтожить эту тюремную камеру!

— Вот этого я и опасаюсь, — огорошил его следователь. И строго взглянул на Тангейзера: — А вас, господин танкист, попрошу контролировать свою речь и больше не произносить здесь то, что вы произнесли. По двум причинам. Во-первых, мы не знаем, что случится со всем этим, — он обвел рукой окрестности, — а во-вторых… Вы меня, опять-таки, извините, господин Тронколен… но я понятия не имею, как вы себя поведете, обретя свободу. Ведь о том, за что вы здесь пребываете, получив пожизненный срок, мы знаем, опять же, только из ваших показаний. Надо поднять архивы, отыскать соответствующие документы…

— Какие архивы, какие документы? — недоуменно уставился на следователя Уир Обер. — Разве что-то сохранилось от тех времен? Вы, вероятно, забыли, что Хор — представитель цивилизации, давно исчезнувшей из бытия.

— Не забыл, — невозмутимо произнес Тумберг. — Вы же сами совсем недавно рассказывали мне о себе, о том, что пандигии продолжают существовать еще с тех времен… Да и иргарии тоже — ведь Изандорра Гиррохор Роданзирра Тронколен только одна из представителей древнего рода, и такой род может быть не единственным. А госпожа и господин Диони? Только что здесь прозвучало, что они потомки пандигия Аллатона Диондука. Так что сведения вполне могут быть, нужно только поискать. А это, поверьте, мы умеем.

— Но не сейчас же! — воскликнул Хорригор. — Вы опасаетесь, что после моего освобождения здесь воцарится бездна и мрак? Но почему? Здесь будет то же, что и везде в Авалоне. Я доходил до невидимых границ моего узилища, и видел дальше то же самое, что и тут: траву, деревья, холмы… С чего бы что-то здесь должно измениться? А что касается меня… Вы считаете, что, став свободным, я тут же сожру всех вас? Но это же смешно! Во-первых, я недавно очень плотно поел, а потом еще и выпил. А во-вторых, что мне мешает сожрать всех вас прямо сейчас? И что мешало раньше?

— У меня есть оружие, — Тумберг похлопал рукой по просохшей сумке. — «ПП», десятизарядный.

— Так оно и останется с вами, когда я освобожусь! Как только начну грызть Энни ухо или коленку, сразу и стреляйте!

— И у нас есть танк, — напомнил Дарий. — Господин Тумберг, по-моему, вы хватили через край.

— Лучше хватить через край, чем дожидаться, пока край хватит тебя, — парировал следователь, хотя видно было, что аргументы Хорригора и Силвы произвели на него впечатление. — Но нужное слово скажу не раньше, чем будут наведены справки о личности господина Тронколена. В нашем деле такая осторожность далеко не лишняя, уверяю вас. Я мог бы привести множество примеров. Вы очень долго пребываете в заточении, господин Тронколен, так потерпите еще немного.

— Немного — это сколько? — язвительно осведомился Хорригор. — Десять лет? Двадцать? Или пока все-таки не помру?

— Ну, точный срок я вам назвать не могу, — пожал плечами Тумберг. — Но мы сделаем все, что в наших силах…

Бывший властелин ссутулился, безнадежно махнул рукой и с тяжелым вздохом опустился на траву. Сжал голову ладонями и уставился в одну точку.

— Я тоже слышал, что сказал Тан, — донесся до всех голос бронехода, на борту которого по-прежнему красовался венок. — Но без приказа командира произнести это слово не могу. Господин Тронколен, прошу меня понять.

Хорригор поднял голову и вперился в Дария умоляюще-испепеляющим взглядом.