— Некто Никто, — протянула Ингалора. — С крашеными волосами. Как ты думаешь, почему он их покрасил?

— Наверное, потому, что в противном случае они слишком бросались бы в глаза, — предположил Софир. — Могли бы случайно запомниться. Какие волосы запоминаются обычно?

— Рыжие, — сказала Ингалора. — Все остальное — более-менее в порядке вещей, но на рыжих почему-то обращают внимание.

— Давай на минуту допустим, что герцог нашел подходящего человека. Господина Никто. Идеальный убийца — кроме одного: цвета волос.

— Да, да, я уже все поняла, — нетерпеливо перебила Ингалора. — Незачем повторять одно и то же.

— Могла бы позволить мне насладиться торжеством, — обиделся Софир. — В конце концов, это ведь я разгадал преступника.

— Он еще не преступник.

— Попробуй его соблазнить, — сказал Софир и погладил Ингалору по волосам.

Она лязгнула в воздухе зубами, норовя укусить, и он поспешно отдернул руку.

* * *

Радихена знал, что превратился в другого человека. Если бы он увидел свое отражение, то вряд ли узнал бы его. Одно-единственное слово — «да» — выхватило его из прежнего хода жизни и единым махом переместило в новый. Все теперь происходило иначе.

Он так и не вернулся в поселок, на свое несчастливое место в бараке. Теперь он жил в герцогском замке и ровным счетом ничего не делал. Точнее — не работал. У него появилась нарядная одежда. Он привыкал носить её непринужденно. Когда Радихена набрался смелости и попросил у его сиятельства предоставить ему учителя, чтобы научиться читать и писать, таковой сразу же явился и приступил к работе.

Ему покрасили волосы в блекло-серый цвет. Ему дали длинный острый кинжал и поставили в его комнате мешок, набитый песком и утоптанным сеном. Каждое утро Радихена открывал глаза и видел чучело. И день начинался для него с тренировки: он подходил к чучелу и втыкал в него нож. Рука должна привыкнуть. Рука не должна дрогнуть.

План герцога был исключительно прост. Поскольку Талиессин часто бродит по улицам в компании нескольких приятелей и не стесняется ввязываться в дурацкие истории, Радихене следует затеять с ним ссору. Где угодно — в харчевне, на перекрестке. Поднять шум, учинить свалку — и в суматохе пырнуть принца ножом. После — затаиться где-нибудь в столице и выждать, чтобы получить достоверное известие о смерти Талиессина. И когда это произойдет, Радихена вернется в герцогство за обещанной наградой.

Иногда он думал: не обманет ли герцог, не убьет ли затем и убийцу — просто для того, чтобы скрыть все следы. Но тотчас начинал стыдиться этих мыслей. Вейенто не из тех, кто лжет. Немыслимо подходить с обычными мерками к аристократу такого происхождения — человеку более знатному, чем даже правящая королева!

Когда Радихена пытался представить себе, какая пропасть отделяет его самого от герцога Вейенто, у парня начинала кружиться голова. Потомок Мэлгвина — и племянник деревенского пастуха, который даже отца своего не помнил!

И тем не менее герцог всегда был милостив к нему, Увидел и оценил в нем человека, способного на нечто большее, нежели просто стучать молотком по металлическим клиньям внутри шахты. И предоставил возможность подняться высоко — очень высоко.

Убить Талиессина. Какая малость! Что значит жизнь какого-то принца по сравнению с тем, что произойдет в Королевстве потом — когда к власти придет законный наследник! И что значит кровь какого-то выродка, если ее пролитие будет означать счастье для полноценного, истинного человека, для Радихены — и той девушки, чье имя он непременно вспомнит... Он даже дал себе зарок: когда он нанесет тот самый удар кинжалом, имя любимой вернется к нему. В тот же самый миг. Оно явится, точно молния с небес, сверкнет в темноте — и озарит всю его будущую жизнь новым светом...

Радихена вдруг обнаружил, что начал нравиться женщинам. Прежде ему это было безразлично. Но теперь он то и дело ловил на себе призывные взгляды замковых служанок. Несколько были прехорошенькими, и Радихена уделил им некоторое внимание. Они пытались узнать, чем он занимается при герцогском дворе.

Радихена отшучивался. «Я — главный советник его сиятельства по военным вопросам».

Это их веселило еще больше. Особенно одну. Она смеялась как сумасшедшая. С ней Радихена встречался целых пять раз, пока ему не надоел ее хохот.

Он не получал радости от этих свиданий, но они странно льстили его самолюбию. Странно — потому что он вообще не подозревал о том, что обладает каким-то самолюбием.

И вот теперь эта актерка. Ингалора. Тощая, как ящерица, с вертлявыми желтыми косами и угловатыми локтями. Что-то в ней было. Глядя, как она репетирует во дврое свои акробатические трюки, то выгибаясь, то поднимая ногу выше головы, то вообще вставая на руки, Радихена вдруг подумал: «Должно быть, в постели она невероятна!» — и неожиданно горячая волна залила его тело.

Он вышел во двор.

Ингалора сразу заметила его появление и метнула в его сторону пламенный взгляд. Сверкнула улыбка, блеснули и погасли под ресницами глаза.

И Радихена погиб...

Он ещё пытался сопротивляться, но дело его было проиграно безнадежно. Женщина влекла его с непобедимой силой. Он устроился возле стены, наблюдая за её упражнениями. Потом сказал с деланым безразличием:

— Вчера я видел твое выступление.

— Понравилось? — осведомилась она, не переставая вертеть сальто.

— Твой напарник — кто он тебе?

— Ты хочешь знать, не мой ли он любовник? — Ингалора остановилась. Капельки пота блестели на ее лице, и одну она слизнула с губы языком.

— Я просто спросил об этом человеке. Кто он такой?

— Человек, как ты или я, — ответила Ингалора. — Не хуже и не лучше тебя или меня.

— Вряд ли, — туманно пробормотал Радихена.

Она пожала плечами.

— Ты тоже интересуешься мужчинами? Я скажу Софиру.

— Нет, — спокойно ответил Радихена, — я интересуюсь тобой.

— Ну вот она я. — Ингалора изогнулась всем телом, как бы демонстрируя себя. — Хочешь провести со мной время?

— Может быть, — сказал Радихена.

— Ты уж определись, хочешь или нет, — приказала она.

— Да, — проговорил он, глядя ей в глаза. — Хочу.

— Идем.

И она, повернувшись, зашагала в сторону башни. Радихена догнал ее в несколько прыжков. Ему вдруг показалось унизительным плестись следом за женщиной, как будто он ее слуга или носильщик.

— Так сразу? — спросил он, хватая ее за локоть.

— Почему бы и нет? — Она посмотрела на него в упор и засмеялась. — Или ты намерен за мной ухаживать? Скажи, достаточно ли ты богат, чтобы ухаживать за актрисой? У меня были очень богатые покровители, я привыкла к роскоши...

— Нет, — сказал Радихена, — у меня ничего нет.