– Какое же условие положил колдун для освобождения от проклятия?

– Разнообразия в этом вопросе мало. Поцелуй любящей девушки. Весь мир сошёл с ума от поцелуев! Поскольку на момент проклятия таковой не существовало, кандидатка должна была влюбиться в нашего героя, разделив с ним заточение в замке. Справедливости ради добавлю: прогулки в парке не возбранялись.

Я подумала, что большинству жителей мегаполисов это проклятие показалось бы вечным отпуском с проживанием в гостинице «три плюс». На четыре звезды без менеджмента и обслуги замок не тянул.

– Неужели желающих не нашлось?

– Нашлось – не то слово. Ведь для некоторых даже запущенный замок – лакомый кусочек.

«Да уж! И эти некоторые, как правило, способны отмыть его, отчистить и натереть до блеска», – подумала я.

Бесприданницы повалили валом. Их привлекало не только богатство, но и сведения о красоте принца – на городской площади раздавали рекламные буклеты. Отдельным пунктом буклет славил его покладистый характер, что, в отличие от богатства и красоты, было циничной ложью, распространённой по приказу короля ради скорейшего возвращения наследника. Девственность не значилась в списке требований к соискательницам лапы и сердца чудовища, толпа невест пестрела обиженными молодыми брошенками и сомнительными вдовушками. На входе в королевский дворец, где учитывали невест, висел портрет принца в человеческом обличье. Дамы ахали, прихорашивались и записывались в толстую книгу. Толпа существенно редела в первом же зале – у портрета чудовища в нынешнем состоянии. Самые нежные падали в обморок, прочие трагически вздыхали, стискивали зубы и мужественно двигались дальше. После собеседования девиц становилось в разы меньше. Их отпугивало маленькое замечание, вскользь произнесённое колдуном, но, к счастью, вовремя подмеченное советником короля. Бескорыстие. Единственное упоминание о нём (с последующим описанием неприятностей в виде собственного проклятия за жадность) многих толкало к выходу. Кто-то срезался на отсутствии слуг, кто-то – на мысли, что проклятие снимется не сразу, на это могут уйти годы. До замка добредали единицы. Половину из них выгонял принц. Чудовищем или не чудовищем, жить с уродиной он не собирался, проявляя неуместную придирчивость. Оставшаяся часть невест была так несущественна, а выдерживала максимум неделю, что не стоила и упоминания, если бы не одна дочка обедневшего семейства, сбежавшая от алтаря. Её сосватали за старика, который безо всякого проклятия выглядел не лучше чудовища. Она явилась во дворец в рваном свадебном платье с грязным подолом и в одной туфле, лохматая, с ветками в волосах и с исцарапанными руками – страдалица бежала через лес. О квесте «Полюби монстра!» она услышала в очереди невест, которую приняла за бесплатную раздачу супа. Портрет (с него взирал высокий стройный красавец с тёмными кудрями и слегка порочными синими глазами) поразил её молнией. Как сомнамбула она повлеклась вместе с толпой, изображения принца в прóклятом статусе не заметила вообще и пришла в себя лишь на стульчике у стола пожилого господина, спросившего её имя, титул и фамилию отца и заговорившего о бескорыстии. Она отвечала рассеянно и невпопад, у чиновника возникло сомнение относительно вменяемости кандидатки.

– Вы, часом, не хвораете, душенька? – он внимательно вглядывался в лицо довольно растерзанной девушки.

– Нет, – ответила она. – Я сбежала со свадьбы с нелюбимым женихом и увидела портрет… Я только хочу быть рядом с ним. И ничего больше.

Возле её фамилии он поставил жирную галочку.

Тем же вечером героиню и ещё двух юных авантюристок привезли к воротам парка. Навстречу им вышло чудовище. Одна убежала сразу: придворные художники не могут творить без лести. Вторую отсеял принц:

– Извините, уважаемая, какой у вас рост?

Девушка зарделась.

– Боюсь, когда я стану человеком, то окажусь ниже на полголовы. Это не доставит вам неудобства?

Дылда присела в неловком реверансе и рванула догонять подругу.

– А вы, сударыня? Что привело сюда вас?

– Я… я… – сбежавшая невеста не могла говорить.

– Вы меня боитесь?

– Нет, не боюсь. Я люблю принца больше жизни, я влюбилась в него, едва увидела.

– Я и есть принц.

– Мне нужно привыкнуть к этой мысли, – честно призналась она.

И дни потекли за днями. Ей было непросто. Ужасный характер принца никуда не делся: чудовище постоянно капризничало. Еда, которую привозили с королевской кухни, успевала остыть, прóклятый отказывался есть подогретое, бедняжке приходилось готовить самой. Самой мыть тарелки, кастрюли и сковородки. Чистить плиту и мести кухню. В непогоду его высочество одолевала тоска, он выл, созывая под окна хор окрестных бродячих собак, загадивших весь газон. Вой стоял невообразимый! В зной в густой шкуре ему было жарко, она обмахивала его веером и готовила прохладные ванны. В слякоть бесконечно вытирала полы и намывала ему в тазике лапы, потому что принц гулял по парку, не разбирая дороги. Вечером требовалось целиком его вычёсывать, спасая от насекомых и предупреждая колтуны. Но она и не привыкла дома к лени или к нежному обращению: в бедных дворянских семьях старшие дочери сродни прислуге. И, возможно, такая жизнь давалась ей легче, чем большинству претенденток. Со временем она полюбила чудовище, как добрые и смиренные души любят посланных им судьбой, обнаруживая в посланниках даже те достоинства, которых нет. И принц свыкся со своей кроткой сиделкой, не в силах обходиться без неё и десяти минут. По-прежнему ворчал и вредничал, но уже предпочитал её стряпню, находил её общество занятным и иногда вдруг замечал нежный цвет лица, прелесть ямочек на щеках и грацию походки. Его смешили её шутки и приятно удивляли её суждения. Он влюбился.

И вот однажды в час вдохновляющего заката их губы соединились в страстном поцелуе. Грянул гром. Чудовище превратилось в человека. Сколько было радости! Их обоих затопило неземное счастье! Он поднял свою спасительницу на руки и закружил по парку. Она не могла налюбоваться блеском его волос, синевой его глаз, гладкостью кожи, стройностью и статью фигуры.

– Мы свободны! – закричал принц, и они побежали к воротам.

Он уже стоял снаружи.

– Ну, что же ты, дорогая?

Девушка бросилась к нему, но не смогла преодолеть границу, очерченную колдуном, словно перед ней выросла прозрачная стена. Она барабанила по ней кулаками, билась в неё всем телом, но без толку.

Принц с горечью смотрел на возлюбленную.

– Колдун, – закричала она, – почему ты меня не выпускаешь? Принц вернул человеческий облик, проклятие снято!

– Э, нет, – глумливо ответил колдун, появившийся прямо перед ней. К её удивлению, им оказался красивый блондин лет сорока. С очень холодными глазами. – Ты забыла крошечный пунктик – бескорыстие.

– Я люблю принца совершенно бескорыстно, ведь именно поэтому он перестал быть чудовищем.

– С последним я бы поспорил, но сейчас не о том речь, – сказал колдун. – Ты действительно его любишь, но ты любишь и его замок, и его парк. И озеро. И, когда твой суженый был особенно невыносим, то есть нередко, ты утешалась мыслью, что в конце концов вы будете счастливы в этом живописном месте. И даже думала, как бы ты всё переделала: нужно перекрасить здесь и там, переложить камин, поменять обои и мебель, привести в порядок цветник – и выйдет очаровательное гнёздышко для вас и ваших детей. Тебе уже давно пора замуж. И вот скоро, совсем скоро!.. И не за какого-то престарелого уродливого барона, а за молодого красивого принца… Балы, приёмы. Конные прогулки. Чай в беседке. А ты – хозяйка замка, подруги завидуют, матушка не ставит тебе в пример среднюю сестру… Наследник сопливится в колыбельке.