передаче китайских обозначений; вопрос об историческом существе той власти, которая обозначалась каким-либо из этих титулов, совершенно особый.

15 Слово «чжун-юань» я перевожу здесь русским «страна».

Собственно говоря, этим словом обозначалась центральная равнинная часть территории Китая, расположенная по течению Хуанхэ, особенно земли, составляющие ныне провинции Шаньдун и Хэнань.

Некоторые комментаторы так и считают, прибегая в связи с этим к крайне искусственному толкованию этого места трактата, как это делает, например, Сорай. Основой такого их толкования служит соображение, что Сунь-цзы, находившийся в княжестве У, не мог назвать так территорию своего княжества: оно было расположено к югу от Янцзы-цзяна по нижнему течению этой реки. Однако не нужно забывать, что это же слово получило значение «страны» вообще. Поэтому вполне возможно, что в таком смысле оно и здесь употреблено.

16 Выражение «цюню» одни понимали как «волы, поставляемые сельскими общинами», другие — как «большие волы», основываясь на том, что слово «цю» может значить «большой». Я ставлю по-русски просто слово «волы», считая в то же время, что предыдущий текст совершенно ясно указывает, что здесь речь идет о волах, поставляемых общинами.

Оснований для того, чтобы считать слово «цю» в сочетаниях «цюи» и «цюню» различным по смыслу, нет никаких, тем более, что речь все время идет об одном и том же. Кроме того, нигде во всем трактате нет ни одного случая употребления иероглифа «цю» в значении «большой».

Поэтому толкование Ли Цюаня, к которому с некоторыми оговорками присоединяется и Сорай, должно быть безусловно отвергнуто.

17 Я позволил себе на место китайских «чжун» и «дань поставить русские «фунт» и «пуд». Конечно, это не соответствует действительным весовым соотношениям этих мер. Кроме того, китайские «чжун» и «дань» — меры сыпучих тел, а не веса, и по-русски следовало бы взять что-либо вроде «четверти» и «гарнца». Но дело здесь не в точных мерах.

Сунь-цзы просто указывает на то, что известное количество провианта и фуража, полученное на месте, по своему значению во много раз превышает то же количество, доставляемое издалека, или, иначе говоря, экономически гораздо выгоднее получить то, что нужно, на месте, чем возить издалека. Так как в данной фразе Сунь-цзы единственно важна именно эта мысль, я и позволил себе, чтобы сразу сделать ее ясной для русского читателя, на место ничего не говорящих русскому слуху названий древних китайских мер подставить знакомые русские слова. О реальной величине «чжун» и «дань» сведения дают все комментаторы. Кода в переводе на современные японские меры исчисляет один чжун в шесть коку и четыре то, один дань — в 20 коку (Кода и Оба, цит. соч., стр. 81).

Это составляет 32.7 бушеля (1 чжун) и 99.2 бушеля (1 дань).

18 Сорай дает совершенно иное толкование этому месту 11 главы.

По его мнению, Сунь-цзы здесь говорит о том, чтобы передать отнятые от противника колесницы самим же сдавшимся неприятелъским воинам, именно тем, кто первыми изъявил покорность. иначе говоря, Сорай предполагает, что захват колесниц противника происходит путем сдачи воинов противника. Таким образом, можно воздействовать на психологию сдавшихся и привлечь их на свою сторону, а с другой — подействовать и на прочих, побуждая их к сдаче. Однако на всякий случай следует принимать и некоторые меры предосторожности, а именно: на колесницах вперемешку со сдавшимися следует рассадить и своих воинов или же сдавшихся раньше и уже проверенных, рассадить так, чтобы из троих воинов, составлявших команду колесницы, один или двое были вполне надежными.

Такое понимание основано на толковании одного слова текста — указательного местоимения «ци», которое в этом абзаце встречается два раза. Сорай считает, что это местоимение должно указывать на одно и то же. В первый раз оно встречается в словосочетании «отдай в награду тем, кто первым…» и т. д., во второй раз — в словосочетании «перемени на них (собственно: «те») знамена». Так как во втором случае совершенно ясно, что местоимение «те» указывает на знамена, находящиеся на отнятых колесницах, то и в первом случае «тем» должно относиться к противнику, т. е. фраза должна иметь смысл «отдай их в награду тем, кто первым сдался» (Сорай, цит. соч., стр. 45).

Эта аргументация вполне основательна, но все же принять толкование Сорая нельзя. Ведь, если следовать его толкованию, то слово «дэ» нужно будет понимать, как «сдаваться», в то время как оно означает «овладевать». Могут сказать, что это чисто словарный подход к делу.

Вряд ли это, однако, правильно: в знаменитом приказе У-Цзы перед битвой при Си-хэ, приведенном в VI главе его трактата, именно этот глагол употреблен в приложении к колесницам, и именно в смысле «захватывать». «Командиры и солдаты, — говорит этот полководец, каждому из вас предстоит встретиться — кому с колесницами противника, кому с его пехотой, кому с его конницей. Помните, что если каждая колесница не захватит («дэ») колесницы противника, каждый всадник не захватит его всадника, каждый пехотинец не захватит его пехотинца, пусть мы и разобьем его армию, все равно заслуг не будет ни у кого».

Совершенно ясно, что этот глагол применяется именно в смысле захвата трофеев. Поэтому понимание его как «сдаваться» представляет исключительную натяжку. Далее, если следовать Сораю, то глагол «перемешивать» следует отнести к солдатам: «перемешай солдат на колесницах — своих с только что захваченными». Но грамматически ясно, что в словосочетании «чэ цза» этот глагол относится к колеснице, других слов в этом сочетании нет и не может даже подразумеваться, так как последующий знак свидетельствует, что мысль словосочетания закончена.

В таком случае получается вполне реальный смысл: перемешать, смешать захваченные колесницы со своими, т. е. включить их в состав своих сил.

Два же одинаковых местоимения можно отнести к колесницам противника и перевести всю фразу так: «раздай (их) в награду тем, кто первым их захватил, и перемени на них знамена».

19 Считаю возможным дать русские наименования «взвод», «батальон» и т. д. на том основании, что относительно, с точки зрения последовательности войсковых подразделений, эти наименования соответствуют китайским. В китайской армии — по данным Чжоу ли — в период Чжоу самым мелким подразделением была пятерка (кит. «У»), к ней я прилагаю, русское название «взвод»; соединение из пяти взводов, т. е. 25 человек, составляло следующую единицу, переводимую словом «рота» (кит. «лян») далее идет батальон — соединение из четырех рот, 1ОО человек (кит. «цзу»); затем бригада (кит. «люй») — соединение из пяти батальонов, т. е. 500 человек; далее идет дивизия (кит. «си») — соединение пяти бригад, т. е. 2500 человек; пять дивизий, т. е. 125ОО человек, составляли армию (кит. цзюнь). Однако самым крупным соединением