– Как у вам там дела?

– У кого? У меня и твоей девушки?

– Да. Уже запланировали романтическое путешествие в Париж? Ты собираешься познакомить ее с мамой?

Клекнер рванулся вперед – настолько, насколько ему позволил застегнутый ремень.

– Когда мы приземлимся, – высокомерно, даже с некоторым торжеством произнес он, – и когда мне предоставится возможность поговорить с теми, кто действительно знает, зачем я связался с русскими, и когда они узнают, что МИ-6 фактически похитила офицера ЦРУ, без каких-либо законных оснований, то… у меня такое чувство, Том, что твоя карьера, а также карьера твоих начальников, да вообще всяческие отношения между нашим управлением и вашей сраной разведкой прекратятся навсегда.

Том почувствовал, что по спине у него пробежала дрожь, но он быстро убедил себя, что Клекнер просто блефует.

– Не волнуйся, Райан, – сказал он. – У тебя еще будет шанс объяснить свое поведение.

Том встал и прошелся по салону. Дэнни дремал у окна в заднем ряду. Том посмотрел на часы. Было пять с минутами по украинскому времени; в Лондоне три. Он беспокоился о Рэйчел. Почему же Амелия не связалась с самолетом и не поговорила с ним? Возможно, в данном случае отсутствие новостей – как раз хорошая новость: Рэйчел, наверное, уже в Лондоне.

Примерно через полчаса, когда Том в кухне самолета наливал себе стакан воды, он неожиданно почувствовал, что самолет пошел на снижение. Сначала Том даже не придал этому значения. И, только посмотрев в иллюминатор и увидев огни ночного города всего в шестистах метрах под ними, он понял, что «гольфстрим» садится. Том отставил стакан в сторону и пошел к кабине, мимо Дэнни, мимо Клекнера. Дверь была открыта. Том плотно закрыл ее за собой и обратился к пилотам.

– Где мы? Почему мы так низко? Мы идем на дозаправку?

Солнца впереди было уже не видно. Самолет изменил курс.

– Новый план полета, сэр, – ответил Фил.

– Это кто решил?

– Нам приказано приземлиться в Киеве.

– Приказано что? Кто отдал вам этот приказ?

– Боюсь, я не могу вам сказать, сэр.

Самолет вошел в зону турбулентности, и Тома здорово мотнуло, так что он еле удержался на ногах и чуть не ударился о стену тесной кабины. Неужели Служба внешней разведки добралась до пилотов? Филу предложили денег, и он согласился посадить самолет в Киеве. Ничего умнее Том придумать не мог.

– Хорошо, я спрошу еще раз, – сказал он. – Кто отдал вам этот приказ?

Он уже видел аэропорт, мерцающие вдалеке огни посадочной полосы. «Гольфстрим» коснется земли через пять минут, а через десять минут здесь будет полным-полно офицеров Службы внешней разведки.

Фил снял с головы наушники и надел их на шею.

– Все, что я могу вам посоветовать, сэр, – это сесть и пристегнуть ремни.

В его словах чувствовалась снисходительность и слегка – угроза. Командир корабля разговаривает с пассажиром, и ясно, кто в этой ситуации главный. Том, которого всю жизнь раздражало бюрократическое высокомерие во всех его проявлениях, вдруг ужасно разозлился. Ему показалось, что он даже пошатнулся от злости.

– Что это за аэропорт? – спросил он.

– Борисполь. Киев.

– Международный?

– Да, – ответил Боб.

Фил что-то бормотал в микрофон – очевидно, переговаривался с диспетчерской службой. Том посмотрел на разноцветные огоньки, рычажки и кнопки – все они были для него такой же мистикой, как материнская плата компьютера. Выбора у него не было – оставалось только вернуться на свое место. От приземления их отделяли секунды. Открыв дверь кабины, Том тут же встретился глазами с Клекнером.

– Проблемы, Том? – спросил Абакус и злобно улыбнулся.

– С чего ты взял? – вопросом на вопрос ответил Том и пристегнул ремни.

Вокруг стояла черная ночь. «Гольфстрим» выпустил шасси, коснулся взлетно-посадочной полосы и вырулил в дальний угол аэропорта. Как только самолет остановился, из кабины вышел Фил, встал в середине прохода и объявил, что к «гольфстриму» направляется автомобиль и «всех пассажиров просят оставаться на своих местах».

– Это касается и меня? – спросил Клекнер. На его лице было выражение усталого триумфа, как будто теперь он был абсолютно уверен, что доберется до Москвы в целости и сохранности.

– Да, – ответил Том. – Тебя это тоже касается.

Он отстегнул ремни и подошел к американцу. Достал из кармана нож и поднес его почти к лицу Клекнера.

– Погодите-ка… – начал Фил.

Том просунул руку за спину Клекнеру и разрезал пластиковые наручники, что стягивали его запястья. Как только его руки освободились, Клекнер расстегнул ремень и вскочил на ноги. Его тело затекло, и было видно, что двигаться ему больно. Он потер рукой то место, куда Дэнни воткнул шприц с кетамином.

– Парни, что вы мне вкололи?

Том промолчал.

Фил вернулся в кабину, и моторы «гольфстрима» заглохли. Самолет окружала ночная тьма, только за фюзеляжем мигали ярко-оранжевые огни. Том посмотрел в иллюминатор по правому борту и увидел, что рядом стоит еще один самолет. Регистрационный номер начинался с буквы «N». Американский рейс. Его накрыло ощущение страшного, позорного провала. Клекнер прохаживался по салону, разминая мышцы ног, потирая запястья. Силы снова возвращались к нему. Глядя на это стройное мускулистое тело, Том пытался представить себе, что кроется в душе у этого человека. В душе предателя. Что могло заставить его пойти на измену? Какие у него были причины? Но Клекнер выглядел точно так же, как и в ту ночь, когда они впервые встретились в баре Bleu: загорелый, подтянутый, симпатичный молодой человек. Брось пятьдесят камней на пляже в Калифорнии – и непременно попадешь в пятьдесят таких, как он. Скорее всего, мотив был банален – деньги. Плюс особого рода удовольствие от обмана. Никакой идеологической подоплеки, чистое предательство ради предательства.

– У тебя усталый вид, Том, – заметил Клекнер.

Том снова промолчал. Вместо ответа, он перешел к другому борту и снова взглянул в иллюминатор. К ним действительно приближался автомобиль. Желтые фары двигались навстречу с угрожающей скоростью. Боб вышел из кабины и распахнул главную дверь самолета. В салон тут же ворвался ветер и оглушительный рев и грохот. Клекнер зажал уши. Дэнни поморщился и сел. Том подошел к двери и посмотрел на расстилавшийся перед ним аэропорт.

– Кто там, в машине?! – прокричал он.

– Это вы мне скажите! – крикнул в ответ Боб.

Их было трое. Том стоял возле открытой двери и наблюдал за автомобилем. Черный «мерседес-бенц» остановился в нескольких метрах от «гольфстрима». Дул сильный ветер. Два пассажирских авиалайнера совершали рулежку метрах в трехстах к югу. Водитель выключил фары, заглушил двигатель, вышел наружу и открыл заднюю левую дверь.