может сотворить с Учителем такое животное, как ты! — сердито буркнул Мо Жань.

Сюэ Мэн был невинным юношей, который ничего не знал о таких вещах и понятия не имел, о чем говорит Мо, поэтому только разозлился еще больше. Он повернулся, чтобы пожаловаться:

— Учитель, он…

Чу Ваньнин уже надел верхнюю одежду. Придерживая ворот одной рукой, а другой поправляя волосы, он спокойно подошел к ним.

— Тебе что-то нужно?

— Я… Я тут по соседству... — Мо Жань никак не мог найти слова. — Эм, это… я думал, что Сюэ Мэн издевается над вами…

— Что? — Чу Ваньнин совершенно не понимал, о чем его ученик пытается сказать. Глаза его сузились. — Кто издевается надо мной?

Мо Жаню захотелось дать себе пощечину.

Они неловко смотрели друг на друга, когда Ши Мэй поднялся по лестнице и подошел к их с Мо Жанем комнате.

— А-Жань? Что ты делаешь возле комнаты Учителя?

— Я… эм... это... э... недоразумение… — пробормотал Мо Жань.

Ши Мэй улыбнулся:

— Надеюсь, оно разрешилось?

— Да, да. Ши Мэй, — затараторил Мо, — ты же ходил попросить у дежурного горячей воды? Учителю, наверное, тоже нужно освежиться! Я схожу вниз и попрошу принести еще.

— Не нужно, — улыбаясь, Ши Мэй достал четыре бамбуковые таблички. — Возле гостиницы есть естественный горячий источник, в котором хозяин гостиницы устроил купальню. Эти таблички — пропуска, и я взял для всех.

Мо Жань подумал, что, учитывая его текущую озабоченность сексом, ему точно не стоит купаться в горячем источнике вместе с остальными.

Конечно, Сюэ Мэн не вызывал в нем никаких желаний, Ши Мэй был чистым светом, о котором он не смел позволить себе ни одной грязной мысли. Но вот Чу Ваньнин... после перерождения у Мо Вэйюя уже была возможность убедиться, что он, скорее всего, потеряет последние мозги, как только увидит, как этот человек раздевается.

Мо Жань покачал головой:

— Я не буду...

Шокированный Сюэ Мэн скривился:

— Ты не моешься перед сном? Отвратительно!

Мо Жань предпринял еще одну попытку отвертеться:

— Я попрошу принести мне в номер немного горячей воды.

Ши Мэй был озадачен:

— Здесь не кипятят воду, так как все гости ходят к горячему источнику.

Не имея другого выбора, Мо Жань мог только взять сменную одежду и пойти к горячему источнику со всеми остальными. Эта гостиница была довольно респектабельна. Здесь хорошо понимали, что большинство гостей заведения являются совершенствующимися, направляющимися к озеру Цзиньчэн в надежде заполучить священное оружие, поэтому для привлечения клиентов назвали купальню «Рассвет, отраженный в водах Цзиньчэн».

Все четверо странников спустились в купальню. Мо Жань панически боялся потерять самоконтроль и не смел даже прикоснуться к двум другим ученикам, с которыми переодевался. Он быстро скинул одежду, плотно обернул полотенце вокруг талии и побежал к горячему источнику, чтобы найти укромное место.

Было уже довольно поздно, так что людей в купальне было немного, а те, кто были там, оказались достаточно далеко. Мо Жань целиком погрузился в воду, оставив на поверхности только половину лица, и выдохнул.

Первый из его спутников закончил переодеваться и наконец-то вышел. Мо Жань украдкой взглянул на него и облегченно выдохнул. Слава богам, это был всего лишь Сюэ Мэн.

Молодой господин Сюэ, может быть, и был красив, но он точно не был типажом Тасянь-Цзюня, независимо от того, был он в одежде или без. Их взгляды встретились, и Сюэ Мэн ткнул в него пальцем:

— Держись от меня подальше.

— Почему это?

— Ты грязный.

— О!

В купальне было плохо видно из-за поднимавшегося от воды пара. Через некоторое время Сюэ Мэн остановился посреди бассейна и крикнул.

— Учитель, идите сюда!

Мо Жань еще глубже погрузился в воду. Хотя он понимал, что точно не должен смотреть в ту сторону, его взгляд все равно невольно устремился туда.

И этот единственный взгляд действительно чуть не убил его, но было уже поздно отворачиваться. Мо Жань был так поражен, что сделал два больших глотка воды из купальни. Не обращая внимания на тошноту, он быстро погрузился еще глубже, чтобы на поверхности остались только глаза.

Он совершенно не ожидал, что Чу Ваньнин и Ши Мэй выйдут вместе.

Ши Мэй был завернут в полотенце. Стройный и красивый, с длинными черными как смоль волосами, спадающими на плечи. Разве Мо Жань не должен был хотеть украдкой смотреть на него снова и снова? Но вопреки логике его взгляд быстро метнулся мимо. Он действительно боготворил Ши Мэя, который был таким же недостижимым, как яркая луна над головой, и не смел смотреть на него так…

С другой стороны, Чу Ваньнин был высок и холодно красив, с широкими плечами и узкой талией, подтянутым телом и упругой кожей. Его волосы были собраны в высокий хвост, а большой белый халат закрывал все его тело за исключением груди. Из-за того, что халат не подходил по размеру, широкая грудь мужчины была обнажена.

Стоило Мо Жаню увидеть эту гладкую молочную кожу, как он почувствовал, что сейчас задохнется и вскипит.

Он очень хотел отвести взгляд.

Но его предательские глаза отказывались слушаться, не в силах оторваться от капелек осевшего на груди Чу Ваньнина пара. Уши медленно покраснели.

Сквозь густой туман Чу Ваньнин, казалось, взглянул на него, а может, и нет. Он накрыл бинты изолирующим воду барьером и вошел в воду. Между развевающимися полами длинного халата то и дело мелькали его ноги: длинные и стройные, с крепкими мышцами.

Мо Жань действительно не мог больше выдержать это зрелище и закрыл глаза, полностью погрузившись в воду.

Даже скрытая обернутым вокруг пояса полотенцем, эрекция Мо Жаня была слишком… Он почувствовал себя униженным.

Ему нисколько не нравился Чу Ваньнин! Он искренне ненавидел Чу Ваньнина!

Но его тело не забыло их страстные ночи, все те неистовые переплетения и слияния, которые могли даже стальные кости расплавить в нежность. Все те неловкие вещи между ними, от которых его лицо краснело, а сердце бешено колотилось, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки.

Кадык ходил вверх-вниз, во рту пересохло, а в груди бушевала война небес.

Мо Жань чуть не расплакался.

Впервые в жизни он так себя ненавидел. Ши Мэй был совсем рядом, почему же он опять терял свой чертов разум из-за Чу Ваньнина?

Даже если они и были невыносимо близки в той его жизни, это было в прошлом.

Как бы он ни был привязан к