Ян Угрик, поклонник «Кино»:

«Я был на этом концерте. Насчет видеосъемки не слышал, а две черно-белые фотки где-то у родителей моих лежат, была целая пленка, но идиот, который фотографировал, стал иеговистом и пленку уничтожил».[368]

Константин Проскурин, поклонник «Кино»:

«Я там был, только мало что помню. Мне тогда 13 было. После первой же песни пошел к сцене. Жаль, фотографий не делал. Тогда 27 мая должен был состояться на стадионе концерт Муромова, но по каким-то причинам не состоялся. А 10 июня у “Кино“ был запланирован концерт в Луганске. Вот им и предложили выступить у нас 9-го. Билеты на Муромова были действительны и на Цоя, правда, на Мишу я и не собирался идти, и пришлось покупать. Стоил он четыре рубля. На сцену Виктор вышел в сопровождении двух телохранителей в спортивных костюмах, они шли слева и справа от него. Гитара у Цоя была акустическая, белого цвета, сам он был в одет в черное. Первой песней была исполнена “Звезда по имени Солнце“, потом я пулей вылетел с трибуны и помчался к сцене, где уже собралось некое подобие VIP-партера.

Видел я Цоя довольно близко – действительно, он был последний герой. Это было видно во всем. Правда, автографов он почти не давал, по крайней мере, так говорил зритель с плакатом Цоя, сидящий у меня за спиной, еще в начале концерта. Ему удалось получить автограф Виктора. „Цой подписал всего два или три плаката, один из них – мой“, – сказал он. Плакат стоил три пятьдесят.

Исполнялись песни в основном из альбомов 1988–1989 годов. На следующий день я поехал в студию звукозаписи в парке и записал там эти два альбома. Жаль, что не сохранился билет, хотя там ничего не значило, что это был билет на концерт “Кино“. Обычный билет на стадион.

Там еще на концерте по традиции тех времен некоторые парни держали своих девушек на своих плечах. Чтобы им было виднее. Сейчас такое редко увидишь. Я в 13-м, кажется, секторе сидел на трибунах. Это выше и справа от выхода на поле к сцене. Гоша Гурьянов тогда всех удивил, так как стоящего ударника нечасто увидишь. Даже не помню, отчего его так называли. Именно Гоша. То ли он представился так в каком-то интервью, то ли еще что-то в этом роде. Именно как вариант имени Георгий. У нас, в отличие от концерта в Перми, Цоя знали и с остальными музыкантами не путали, это точно. Сет-лист был аналогичен, если память не изменяет, концерту в «Олимпийском», в Москве.

Выводили ли кого-то с концерта менты – не видел, так как потом был недалеко от сцены и назад просто не смотрел. Никаких предчувствий, что я вижу Цоя последний раз, не было. Абсолютно не было. И новость о гибели Виктора стала шоком. Прекрасно помню вечер 16 августа, ночной выпуск новостей, около 23:50. Диктор сообщила о смерти Цоя в автокатастрофе. На следующий день я поехал и купил на память пластинку с песнями из фильма „Асса“».[369]

Наташа Шаламова:

«Вошла в отель. Навстречу шли Каспарян, Густав и Тишка. Начала звать Юру: “Юра! Юра!“ Он смерил меня взглядом, не понимая ни черта, так как был выпивши, и все, что смог сказать, это: „Тихо! Все потом!“ Кинулась искать Цоя, но сказали, что Витя немного выпил и будет прямо к сцене подъезжать. В баре были перевернуты стулья, было видно, что здесь побывал Цой. За кулисы подъехала машина, из которой повеяло перегаром: Витя! Цой на сцене: едва стоит, и это видно, но поет живьем. Фаны балдеют, Витька неотразим. Один парень-афганец побежал к Цою, упал на колени, его подняли и увели. Одна девушка в красном платье и с рыжими волосами неслась с букетом роз на Витьку. Цой был крайне перепуган и хлопал глазами, не зная, что делать. Когда „Дюймовочка“ перепрыгнула через три ступеньки с ревом: „Витя, я тебя люблю!“ – Витя, не удержавшись от отчаяния, поставив перед ней гитару грифом вперед и отпрыгнув от нее, попросил габаритную мадам, перепуганную его взглядом, положить цветы на кучу, лежащую на сцене. Отряд малых ребятишек (года по три-четыре) окружил Цоя. Витя, умиленный, присел и улыбался на все четыре стороны.

Две девушки повисли на Цое, принялись его жадно целовать, третья повисла спереди. Цой стоял, как мумия. Каспарян заглядывал через плечо Вити, пытаясь увидеть, что же они там делают.

Автографы Цой не давал, пообещал на выходе. Выхода не было, так как Цой смылся. Цой бежал по кругу стадиона, за ним вся масса зрителей с криками. Два телохранителя подхватили его под локти и запричитали: „Бегом, бегом, ножками, ножками“. Все орали. Но душераздирающий вопль „Все равно догоним – не уйдешь!“ заставил Цоя развить завидную скорость. Витя забежал в здание спорткомплекса. Толпа неистовствовала. Гурьянов был панически перепуган, как будто гнались не за Цоем, а за ним, шептал один вопрос: “Где Цой?“ Гурьяновская шляпа развевалась по ветру. Тихомиров, как только увидел, что на него обратили внимание, перебежал на другую сторону. Каспарян вышагивал вразвалочку, медленно, с нахальной миной».[370]

Олег Толмачев:

«Да. В Луганске мы с Цоем стометровку выдали славную через весь стадион. Это сейчас со смеху можно умереть, а тогда не так смешно было, фанаты могли же и разорвать».[371]

Из воспоминаний:

«Концерт был именно 10 июня, в воскресенье! И я был на этом концерте. 9 июня, в субботу, я был на свадьбе у хорошего приятеля (первый день), ну а в воскресенье (второй день свадьбы) я, немного опохмелившись, все-таки рванул в Луганск. Билеты брал, как сейчас помню, в универмаге „Россия“, брал два билета: себе один, а второй, может, кто-нибудь еще захочет поехать. Никто не захотел, так второй билет и пропал. В первой части концерта была какая-то группа на разогреве (названия уже не вспомню). Все отсидели чинно, мирно и ровно, но, когда вышел на сцену он, все сразу оказались на ногах, да так до конца концерта и не садились, дружно подпевая. Я в том числе: я очень любил его песни, мне было всего 23 года, и я был несколько нетрезв после свадьбы. Был я на первом секторе. После концерта, помню, фаны рванули к сцене за автографами. Было их довольно много (человек 300), и неслись они с такими воплями, как у индейцев племени ирокез, что Цой благорассудно ретировался в подтрибунные помещения».[372]