Фрагмент 34

Не могу и потому отдаюсь действу всем существом. Уздой, что всё ещё сдерживает, служит план. Поэтому я орошаю шею и ключицы легчайшими поцелуями, нежно глажу сквозь ткань сарафана. К счастью, распалить Настю легче, чем пожар в засушливый год.

Сарафанчик слетел, словно сорвавшееся из-за ветра бельё. Благодарному взгляду явилась чудная картина обнажённой Насти. Нет ничего, кроме черно-белых трусиков, колец на пальцах и маленьких заколок в волосах. Её маленькая грудь словно нежный расслабляющий массаж для моих глаз — так приятно смотреть. Розовато-красные сосочки стеснительно сжались и такой робкий имеют вид, что я смог унять страсть по отношению к ним, словно бы защищая.

Я прильнул с поцелуями к животу. Настя вздрогнула и мышцы под губами и пальцами напряглись. Я с удовольствием глажу их, прекрасно развитые, но ниже пупка есть чудный мягкий животик. Вдыхать его аромат, гладить и сжимать пальцами прекрасно. Это достойное преддверие томному уголку ниже.

Настя сама освободилась от нижнего белья и тут же обхватила моё лицо, обдав жаром дыхания.

— Сегодня же можно?

— Что, Пчёлка?

— Войди в меня, — выдохнула она, закусив губу.

Я медленно покачал головой.

— Только если ими, мой Сахарок, — показа я пятерню. — К другому ты ещё не готова. Я не смогу причинить тебе такую боль.

— Даже если я прошу?

У меня вдруг перестало хватать кислорода и пришлось сделать пару быстрых вдохов.

— От пальца тоже будет больно, так что если ты хочешь, я готов. Это будет и для меня впервые.

Настя одарила взглядом, полным полубезумного огня и веселья. Стон, что сорвался с губ тут же, стоило мне коснуться её промежности, оказался полон наслаждения и даже во мне закипело безумство, хотя я хорошо осознаю на ком лежит ответственность.

Тело задрожало от предожидания. С ещё большей охотой я прильнул губами к ароматным лепесткам бутона. Опьянел и забылся, помогая пальцами. Потерял границы. Сознание с трудом вынырнуло из пучины дурмана, когда я уже ощутил сопротивление указательному пальцу. Тут же отдернул руку и даже оральные ласки прекратил. Растеряно посмотрел на Настю, а она помутневшим от удовольствия взглядом на меня. Всё хорошо…

Конечно я хочу лишить Настю девственности. Разве можно находится под властью вожделения к ней и не желать проникнуть в лоно? Вокруг темы фактической девственности от веку вращалось многое. Кровь меняет свою роль и становится символом. Я дрожу и схожу с ума от мыслей о ней. Всякое рациональное восприятие покинуло меня.

Даже от двух пальцев может быть дискомфорт, если девушка не ведёт регулярной сексуальной жизни. Поэтому я буду использовать только один. Запоздало мне пришло в голову, что хорошо бы воспользоваться смазкой с анальгетическим эффектом, а то и свечкой с лидокаином в составе, но дикое естество тут же воспротивилось даже мысли, хотя понятно, что такому не бывать. Страсть, боль и кровь — это словно атрибуты магического ритуала. Несомненно, тёмного.

Настя дышит томно, срываясь на стон. Она снова во власти волн удовольствия. Подушечкой указательного пальца я ласкаю узенький створ лона. Его обрамляют два нежных маленьких лепестка. Каждый из них уже тесно познакомился с моим языком. Створ максимально увлажнён. Палец тоже уже до половины в моей слюне и душистой смазке.

Я погрузил до упора и начала двигать вперёд-назад. Настя отреагировала повышением громкости стонов. Чувствую, как по её телу пробегают волны истомы, оканчивающие путь в глубинах лона. Оргазм уже близко, а значит и момент икс, когда я должен буду порвать плеву. Движения пальцем всё настойчивее.

Настя поддаётся навстречу. Я с замиранием нутра понимаю, что началось — кончик пальца уже растянул естественную дырочку в плеве и надорвал нежную плёнку. Но тут накатила первая волна оргазма и я уверенно вдавил перст вглубь. Сопротивляться плева не смогла.

Настя вскрикнула. Полностью войдя в неё, я продолжил фрикционные движения пальцем. Я знаю, что сейчас в существе Насти смешивается боль и наслаждение — два вечных спутника и два самых лучших ингредиента для познания самого острого наслаждения.

Когда стало можно, я вывел палец из лона и прильнул к алому входу. От возбуждения вкус крови кажется другим, словно я вампир. Сгораю о страсти. Умудрившись обо что-то твёрдое потереться, сам вдруг ощутил приход оргазмического удовольствия. Смешался небывалый аромат, нежные стоны успокаивающейся Насти и мой собственный пик. Я лишился чувства пространства.

Пчёлка первая заключила меня в объятья. Я даже не успел ещё толком прийти в себя и осознать случившееся. Забралась сверху и уже вместе мы откинулись на спинку дивана. Полностью голая она и лишь без верха я. Счастливые глаза поймали мой взгляд.

Настя не может решиться оборвать тишину. Закусив губу, она глубоко дышит и такое чувство, что мы лишь одними глазами общаемся.

— Ты прекрасна…

— А ты классный.

Я поцеловал.

— Не больно было?

Она прыснула и смущённо отвела взгляд.

— Хочу ещё.

— Нимфоманка, — рассмеялся я.

— Сам такой. Это… не знаю…

— Да, ты стала моей манией, Пчёлка…

На штанах осталось пятнышко. Пока мы расслабленно и счастливо проводим вечер, я нет-нет возвращаюсь к мысли о нём. Вот уж очередная нота великой ироничной сонаты за авторством самой жизни. Дикие нравы прошлого, когда испачканное бельё демонстрировалось родне и соплеменникам, безусловно чужды мне, если не презираемы. При том, что я не глупый и понимаю роль этой традиции, что она не сама в себе, а часть общей культуры. Но что же теперь? Показывать драгоценное пятнышко я не хочу, но и отправлять одежду в стирку тоже. С глубочайшим удивлением признался себе в этом.

К девяти часам невольно пришлось выступить на стороне здравого смысла. Настя начала искать возможность остаться, а я взялся отговаривать. И пусть мы хотим одного и того же, но это мой долг, да и элементарная безопасность.

Через полчаса уже вышли, и я проводил Настю до ближайшего проспекта, на алее которого Катя обычно гуляет с подругами. Если Володя увидит мою белоголовую диву в обществе подруг, то это станет дополнительной гарантией.

Перед сном созвонился с Андреем — дежурство проходит хорошо, он с обилием крепких слов поделился впечатлениями от природы и посетовал, что его-то детям в такой лагерь никогда не попасть. Что тут скажешь? Будь моя воля, то конечно же пригласил бы.

Ночью, воздух в Елогорске особенно хорош. Ароматный, дурманящий и навевающий особое настроение: светлой тоски по далёкому. Через открытые на балкон двери, он легко наполняет всю квартиру. Я лежу в зале, на диване и задумчиво смотрю в темноту. Только модем слабо перемигивается. Завтра навещу маму,