– Что правда, то правда, – улыбнулась Джейн. – Вы можете помочь мне возвратиться домой, Дейв?

– Пока не знаю.

– Вы детектив?

– Нет, – ответил он и гордо выпятил грудь. – Я библиотекарь.

– Вероятно, вы хотите меня о чем-то спросить? – предположила Джейн.

Дейв кивнул:

– Еще как хочу. Что для вас самое прекрасное в литературном творчестве?

Джейн улыбнулась.

– Дейв, она имела в виду вопросы о перемещении во времени, – рявкнула София.

– Я и на этот вопрос с удовольствием отвечу, – сказала Джейн. – Я люблю литературу за то, что она может оживить даже стул. За то, что говорит правду при помощи вымысла. И за то, что благодаря ей в мире, о котором я мечтаю, звучит мой голос.

Дейв улыбнулся так, словно готов был упасть в обморок, и дотронулся до руки Джейн.

– Вы поможете мне, сэр? – спросила она, прослезившись.

– Я бы очень хотел сказать «да».

– Но?

– Ваши книги исчезли. Исчезла Джейн Остен как писатель. О вас больше никто не помнит. Единственной нашей надеждой было письмо миссис Синклер, но и оно пропало из каталога аукционного дома.

Джейн нахмурилась:

– Это не самое радостное известие.

– А мы не можем найти то письмо сами, не через «Сотбис»?

– Не можем, – ответил Дейв. – Где нам его искать, если Джейн Остен больше не знаменитость?

– Но ведь миссис Синклер ей писала? Факт остается фактом.

– Надо полагать, – сказал Дейв, подумав, и пожал плечами.

– Значит, то письмо могло сохраниться? – продолжила София.

– Теоретически могло, но только в одном крайне маловероятном случае. – Дейв невесело усмехнулся. – Если я вам скажу, вы будете смеяться.

– Посмотрим, будем ли, – ответила София.

– Как писатель Джейн Остен исчезла, да. Но Джейн Остен как дочь священника – нет. Раньше люди писали друг другу письма. Горы писем. В некоторых семьях они хранятся и передаются из поколения в поколение. Может, и письма Джейн остались в чьей-нибудь семейной коллекции. Но даже если и так, то вам придется отследить всех потомков тех Остенов, а ведь у многих из них сейчас другая фамилия. Поскольку они не считают себя родственниками великой писательницы, они не поймут, с чего вы вдруг решили их побеспокоить. Шанс один на миллион, иголка в стоге сена… Куда это вы? – спросил Дейв, увидев, что София встала и направляется к выходу.

– Вы, Джейн, оставайтесь здесь, – сказала она. Джейн кивнула. – А вы идемте со мной.

– Да куда же вы? Куда вы меня тащите?

– Мы с вами едем в Лондон, Дейв.

– Зачем?

– Искать иголку в стоге сена.

«Фольксваген жук» свернул с городской улочки на А32.

– Вы ужасно водите, – сказала София Дейву, сидевшему за рулем.

– Слишком быстро? Ну извините.

– Слишком медленно.

Водитель универсала обогнал их, направив в окно поток брани. Дальше София и Дейв ехали в тишине. Автомобильчик полз по М4, София смотрела в окно. Наконец, через два часа двадцать семь минут, они добрались до Ноттинг-Хилла.

– Домик выглядит дорого, – сказал Дейв, остановившись напротив помпезного георгианского особняка с белым парадным подъездом.

– Он и правда недешевый, – ответила София и закатила глаза: скоро она должна была потерять это богатство.

– Мне пойти с вами?

– Нет, я лучше сама, – сказала София. – Туда и назад.

Она вышла из машины и позвонила в дверь.

* * *

– Чего ты хочешь? – спросил Джек Трэверс, стоя в дизайнерском спортивном костюме на пороге дома, купленного на гонорары Софии.

– Я подпишу бумаги, которые ты прислал мне по поводу развода, – сказала она, – но у меня будет два условия.

Джек повел плечами, как делал всегда, когда пытался сосредоточиться на словах собеседника.

– Какие?

– Во-первых, если у тебя будет для меня классная роль, ты мне ее дашь.

– Это запросто. Ты хорошая актриса, Соуф.

– Я знаю.

– А второе условие?

– Я хочу получить письма, которые лежат у тебя на чердаке.

Джек сощурился:

– Зачем они тебе?

– Они у тебя есть?

– Те, которые валяются в пыльной обувной коробке? Да, они у меня есть.

– Те, которые оставила тебе твоя мать, – уточнила София.

Джек раздраженно кивнул:

– Я понял. В чем подвох?

– Нет никакого подвоха.

– Не верю. Ты отдаешь мне половину своих денег плюс алименты, а взамен хочешь какие-то письма? Тут, видимо, не все так просто. – Джек почесал затылок. – Наверное, они очень ценные.

– Они ничего не стоят.

– Тогда зачем они тебе?

София нахмурилась и, не сумев придумать правдоподобный ответ, сказала:

– На память о нас. Старые любовные письма… Интересно, что в них? Это так романтично… Они помогут мне легче пережить расставание.

Софию саму чуть не стошнило от такой сентиментальщины, но Джек грустно вздохнул.

– Ладно, – сказал он.

Они пожали друг другу руки.

– Так я их заберу? – спросила София.

Джек вытаращил глаза:

– Прямо сейчас?

– Почему бы и нет?

Джек пожал плечами:

– Пожалуйста.

София побежала прямиком на чердак. Там она схватила коробку, поцеловала ее и тут же спустилась.

Джек ждал в передней.

– Нашла? Хорошо. Слушай, Соуф… У нас все было нормально? Я имею в виду наш брак.

Он переступил с ноги на ногу. София улыбнулась:

– Да, было нормально.

Джек кивнул.

– Есть что вспомнить, правда? – сказал он.

– Да уж. Например, тот случай с фруктами.

Джек рассмеялся:

– Или когда на третий день съемок «Бэтмена» турецкая гимнастка развернулась и ушла с площадки.

– Тогда я напялила парик, и мы сделали перебивку.

– Ты спасла фильм.

– Мы вместе его спасли, – сказала София.

Джек расплылся в улыбке:

– Ты, кстати, отлично выглядишь. Может, зайдешь? Выпьем чего-нибудь? Поностальгируем?

– В другой раз.

– Ну тогда пока. В ближайшее время, наверное, не увидимся?