– Глава факультета, он же мой куратор, всучил мне приглашения на аукцион картин, и я тебя приглашаю.

Люк склонился к ней через стол.

– Картины?…

– Говорят, что-то невероятное. Такое бывает раз в жизни. Аукцион состоится в деловом центре в Гринсборо, под эгидой одного из крупнейших аукционных домов Нью-Йорка. Говорят, какой-то загадочный тип из Северной Каролины собрал первоклассную коллекцию произведений современного искусства. Люди съезжаются со всего мира в надежде что-нибудь купить. Некоторые картины стоят целое состояние.

– И ты хочешь туда пойти?

– Послушай, это же искусство! Ты знаешь, когда в последний раз здесь проходил аукцион такого масштаба? Никогда!

– И долго он будет длиться?

– Понятия не имею, я раньше никогда не бывала на аукционах, но учти, я туда иду. И буду очень рада, если ты составишь мне компанию. Иначе придется сидеть там с куратором, и я точно знаю, что он притащит коллегу с нашего факультета и они будут разговаривать только друг с другом. В таком случае у меня скорее всего испортится настроение, и я проторчу все выходные в кампусе, чтобы прийти в норму.

– По-моему, ты меня шантажируешь.

– Отнюдь. Просто имей в виду.

– А если я, имея это в виду, скажу «нет»?

– Значит, жди неприятностей.

Люк улыбнулся.

– Если этот аукцион для тебя так важен, я обязательно поеду.

Люк сам не знал, отчего в какой-то момент по утрам стало все трудней и трудней браться за работу, но потом понял. Он начал пренебрегать ремонтом и починкой – не потому что это было не важно, а потому что мотивации недоставало. Зачем менять старые перила в большом доме? Зачем закапывать яму, которая образовалась возле поливочного насоса? Зачем чинить углубившиеся за зиму выбоины на подъездной дорожке? Зачем что-либо делать, раз они все равно не будут здесь жить?

Люку казалось, что Линда не испытывает подобных сомнений – мать словно обладала внутренней силой, которую он не унаследовал. Но когда поутру он отправился объезжать стадо, то заметил нечто странное и остановил Коня.

Огород возле большого дома всегда был гордостью Линды. С раннего детства Люк привык наблюдать, как весной она готовится к посадкам, а летом тщательно полет и собирает урожай. И теперь, глядя на некогда прямые аккуратные грядки, Люк увидел, что огород зарос сорняками.

– Так насчет пятницы. – София повернулась на бок, чтобы взглянуть на него. – Не забывай, что это – торжественное событие.

До аукциона оставалось два дня, и Люк старался изображать должное внимание.

– Да. Ты уже говорила.

– Много богатых и очень влиятельных людей.

– Так.

– Пожалуйста, не вздумай являться в шляпе и сапогах.

– Я понял.

– Тебе нужно купить костюм.

– У меня есть костюм. Кстати, неплохой.

Брови Софии взлетели вверх.

– Правда?

– А почему ты так удивляешься?

– Потому что не представляю тебя в костюме. При мне ты ходишь только в джинсах.

– И без них, – сказал Люк и подмигнул.

– Перестань пошлить, – потребовала София, пропуская его слова мимо ушей. – Речь не о том, сам знаешь.

Он рассмеялся.

– Я купил костюм два года назад. А еще, между прочим, галстук, рубашку и ботинки. Меня пригласили на свадьбу.

– Сейчас угадаю – и ты надевал его один-единственный раз?

– Нет, – Люк покачал головой. – Два раза.

– Второй раз тоже на свадьбу?

– Нет, на похороны маминого друга.

– Я так и думала, – сказала София и выпрыгнула из постели, завернувшись в покрывало, словно в полотенце. – Покажи мне свой костюм. Он в шкафу?

– Висит справа, – ответил Люк, любуясь ее фигурой в импровизированной тоге.

София открыла шкаф, вытащила вешалку с костюмом и несколько секунд его разглядывала.

– Ты прав, неплохой костюм.

– Ну вот, ты опять удивилась.

С костюмом в руках, девушка обернулась.

– А ты бы на моем месте не удивился?

Утром София вернулась в кампус, а Люк отправился объезжать стадо. Они договорились, что он заедет за ней на следующий день. К его удивлению, вернувшись домой вечером, Люк обнаружил девушку сидящей на крыльце.

Она сжимала в руках газету. София была напугана.

– Что случилось? – спросил он.

– Это Айра. Айра Левинсон, – ответила она.

Люк не сразу вспомнил.

– Тот старик, которого мы вытащили из машины?

София протянула газету:

– Читай.

Люк взял газету и увидел заголовок, который гласил, что аукцион состоится завтра. Он озадаченно наморщил лоб.

– Это статья про аукцион.

– Там выставлена коллекция Айры, – сказала София.

Обо всем говорилось в статье. О многом, во всяком случае. Люк обнаружил меньше личных сведений, чем ожидал, но кое-что узнал про магазин Айры, и в газете вдобавок упоминалась дата его бракосочетания с Рут. Он прочел, что Рут работала в школе и что они начали коллекционировать картины после Второй мировой. Детей у Левинсонов не было.

Дальше речь шла об аукционе и ценах – по большей части все это для Люка не имело смысла. Но статья завершалась фразой, которая заставила его замереть, точь-в-точь как Софию.

Девушка сжала губы, когда Люк дочитал до конца.

– Айра так и не вышел из больницы, – тихо сказала она. – Он умер от полученных травм на следующий день.

Люк поднял глаза к небу и на мгновение прикрыл их. Что он мог сказать?

– Мы были последними, кто с ним виделся, – продолжала София. – Здесь этого не сказано, но я знаю. Жену Айра похоронил, детей не было, и он жил отшельником. Он умер в одиночестве. Просто сердце разрывается, когда представляешь. Потому что…

Она не договорила, и Люк притянул девушку к себе, вспоминая письмо, которое Айра написал жене.

– Я понимаю, – сказал он. – Потому что у меня тоже разрывается сердце.

Глава 32

София

София только-только надела сережки, когда во дворе остановилась машина Люка. Хоть она и дразнила молодого человека за то, что у него всего один костюм, у самой Софии их было два, состоявших из юбки до колена и жакета в тон и купленных только потому, что девушка искала нечто классическое, чтобы ходить на собеседования. Когда-то София опасалась, что двух костюмов не хватит, – она не сомневалась, что ей предстоят десятки собеседований. И теперь она вспоминала старую поговорку… Человек предполагает, а Бог располагает.