которого я, собственно, и выбрал именно этот участок берега, вытолкали его на стрежень, пристегнули к самой середине Алмаза и, дождавшись «стыковки» дам, легонечко разогнали.

— Толковая идея… — заявил он, когда «кораблик» набрал крейсерскую скорость, и мы смогли расслабиться. — Особенно в сильный дождь: через час-полтора речка станет намного более полноводной и мутной, чем сейчас, а скорость течения прилично вырастет. Так что у нас есть неплохие шансы не застрять на плесе и проплыть лишних метров шестьсот-восемьсот…

…Мы проплыли лишний километр с небольшим гаком, а после того, как наше плавсредство намертво село на мель, в темпе добежали до правого берега и скрылись в густом ельнике. Пока женщины и Алмаз переодевались, мы с Томилиным надежно затерли следы и со спокойной душой залезли под ближайшую елку. Там же сверились с картой, хотя эти места знали, как свои пять пальцев, определились с местами, которые корхи могли бы превратить в ловушки, проложили пусть и запутанный, зато условно безопасный маршрут и затащили группу на ближайший хребет. А там как следует разогнались и пробежали без малого четыре километра из оставшихся восьми на предельно возможной скорости. К сожалению, потом хребет «повело» не в ту сторону, и нам пришлось сменить режим движения на диаметрально противоположный, из-за чего до северо-западного края Червоточины ползли целую вечность. Зато на Той Стороне не только погрелись под лучами местного светила, но и неплохо отдохнули. А я, изобразив особо нереальную усталость, повалялся в компании своих женщин и втихаря «вытянул» им сродства к Природе.

Увы, с выходом в нужное место не сложилось — область сопряжения двух миров, словно издеваясь, раз за разом выбрасывала нас слишком далеко от Базы. Поэтому туда-обратно мы бегали два с лишним часа. Но в какой-то момент теория вероятности все-таки справилась с законом подлости, и мы, очередной раз вернувшись на Землю, обнаружили, что юго-восточный вход расположен в тысяче трехстах семидесяти метрах. Да, продолжающееся ненастье вынудило пилить кругалями и в самом параноидальном режиме из всех гипотетически возможных, но в конце концов этот до смерти надоевший рейд все-таки закончился — мы сбежали в «колодец», поздоровались с Геной Богачевым, спустились в комнаты передержки и переоделись в сухое.

Потом разбежались кто куда. Ну, или с учетом запредельной усталости, расползлись. Яков Леонидович отправился строить Совет. Томилин, забрав все жилеты с грузовыми бляхами, поплелся на склад сдавать «трофеи». Мама как-то уж очень бодро унеслась в мастерскую к деду отрывать его от работы и пинками загонять в наш жилой блок. Ну, а мы втроем пошли к Степановне избавляться от последствий использования вампиризма, да еще и в самом экстремальном режиме.

Целительница оказалась на месте — проводила какую-то процедуру Игнату Петровичу. Но, увидев мою лысую головушку, обозвала его старым хрычом и послала куда подальше. А меня взгрела по полной программе. Правда, после того, как обняла и расцеловала. Ну и, конечно же, обратила внимание на моих спутниц. В своем непередаваемом стиле:

— Ты, которая с сиськами, запри дверь, урони задницу на диван и жди своей очереди. А ты, тощая, раздевайся и марш на стол! О-о-о, взяла Гранда? Красотка! Та-а-ак… Баламут, я тебе советовала брать ее почаще?! Хотя… судя по состоянию ее тушки, рейд получился слишком веселым, верно?

— Не то слово… — вздохнул я, упал рядом с Дашей и приложил себя восстановлением, чтобы ненароком не отключиться.

— У нас тоже было весело… — потемнев взглядом, сообщила тетя Софа и начала шарашить Жизнью в таком режиме, что у меня по спине побежали мурашки. — Вляпалась группа Циркуля. На Той Стороне. Обратно вышла на рогах и через четверо суток. Ухо с Валенком были настолько «тяжелыми», что Вишня, удерживая их, пережгла магистральные жилы.

Я представил себе раны, стабилизация которых могла бы пережечь жилы чрезвычайно опытного Гранда второй ступени, и невольно ужаснулся:

— Откачать сможешь?

— Да… — желчно подтвердила она и убила меня еще раз: — Эдак к концу ноября, если не в декабре.

— Обалдеть! — ошалело выдохнула Лара, получила по заднице и затихла. А я задал вопрос, рвущийся наружу энергичнее всех остальных:

— Нарвались на отряд корхов особей из тридцати восьми в продвинутых маскировочных накидках?

Целительница нахмурилась, прервала процесс исцеления, поймала мой взгляд и нехорошо прищурилась:

— Ты хочешь сказать, что эти накидки пошли в серию и уже доставлены тварям, орудующим тут, на Земле?!

Я криво усмехнулся и описал наши приключения. Причем довольно подробно и без купюр, так как знал, что эта женщина никому ничего не разболтает. Закончил через пару минут после смены пациентки, порадовался цветущему виду Ларисы, ответил на несколько вопросов Степановны и выслушал выводы, дополняющие мои:

— По словам Циркуля, прототипы корховских грузовиков вовсю гоняют по полигону, расположенному в четырех километрах от Червоточины, а на самом ближнем гоняют порядка двадцати тысяч обычных тварей и пятьдесят с лишним звезд магов. Получается, что до второй Волны остались считанные дни, а мы не мычим и не телимся!

— Мычать — мычим. И довольно энергично… — дождавшись очередного приложения Жизни, грустно пошутила Долгорукая. — С нашей подачи Россия и Китай переключили большую часть промышленности на военные рельсы, начали мобилизацию и дрессируют боевые группы нового образца; мы экспроприировали у корхов несколько десятков продвинутых накидок, часть из которых передали имперским артефакторам; выяснили координаты точек размещения третьего кольца обелисков; приволокли на Базу десятки тонн жизненно необходимого сырья и так далее. Впрочем, если Волна ударит на этой неделе, то…

— …вооруженным силам обеих Империй наступит такая задница, что страшно представлять! — продолжила Шахова, уперлась затылком в стену и закрыла глаза. Но, почувствовав дискомфорт, сползла пониже, привалилась ко мне, опустила голову на плечо и добавила: — Да и нам будет невесело: даже если корхи активируют всего одно новое кольцо обелисков, и эти хрени увеличат радиус Зоны еще километров на пятьдесят-шестьдесят, то мы задолбаемся бегать туда и обратно…

Глава 17

2 сентября 2112 г.

…Возвращение в сознание напомнило день рождения и «обрадовало» фантомными болями в магистральных каналах и отростках периферийных, крайне неприятными ощущениями в ядре и обнуленном резерве, тошнотой, ознобом, головокружением, дикой слабостью и кошмарной сухостью во рту. Впрочем, в этот раз мучился я недолго — буквально через минуту после того, как я открыл глаза, где-то сзади скрипнуло кресло, к моему лбу и солнечному сплетению прижались прохладные ладони Степановны, и серия волн Жизни, прокатившаяся между ними, вымела из тушки все побочные эффекты.

— Все, Борисыч, твой внучок реанимирован! — щелкнув меня по носу, желчно заявила она и добавила фразу, заставившую меня