с кровати и подошла к тому месту, где он стоял. — Ты идиот, — упрекнула она, хлопнув его по руке. — Пойдем, ты можешь помочь мне убрать на кухне, пока мама не вернулась с работы. Это даст этим двоим немного времени поговорить. — Лучезарно улыбнувшись Джонни, она добавила: — Заходи, Джонни.

— Э-э, да. — Засунув руки в карманы, Джонни вошел в ее комнату. — Спасибо.

— Я пойду, куда ты захочешь, если ты только покажешь мне эти стринги, — взмолился Гибси, опуская руки ей на талию. — Я вымою все кастрюли. Я сделаю все, что угодно. Только один взгляд. Это все, о чем я прошу.

— Ты все равно пойдешь, — фыркнула она, хватая его за школьный галстук и вытаскивая из своей комнаты.

— Ты совершенно права, — согласился он, следуя за ней, как щенок на поводке. — У тебя лифчик тоже красный?

— Я его не ношу.

— О, Господи.

Гибси закрыл дверь, оставив нас с Джонни наедине в жевательно-розовой спальне Клэр.

— Здесь, ах… здесь много розового. — Неловко переминаясь с ноги на ногу, он вытащил одну руку из кармана и бесцельно помахал ею вокруг. — Никогда в жизни не видел столько плюшевых мишек и кукол.

— Она с ними больше не играет, — объяснила я, подавляя смех при виде его растерянного выражения лица. — Она просто коллекционирует их. — Чувствуя себя растерянной, я схватила огромного белого полярного медведя с кровати и протянула ему. — Гибси купил это на свой тринадцатый день рождения и потребовал, чтобы она назвала его в его честь, — сказала я. — Она пошла на компромисс и назвала его Джерри.

— Я помню, — вздохнул Джонни и провел рукой по волосам. — Эта чертова штука обошлась ему в восемьдесят фунтов. Он все лето косил траву, чтобы заплатить за это.

Мои глаза расширились. — Восемьдесят евро за плюшевого мишку?

Джонни пожал плечами. — Это тот, которого она хотела.

— О, — прошептала я, не зная, что еще сказать.

— С нами все в порядке? — затем спросил он, оставаясь на прежнем месте. — Ты и я?

Я кивнула. — Думаю, да.

Джонни резко выдохнул и двинулся ко мне. — Я знаю, что облажался, ясно? — выпалил он, не останавливаясь, пока не сел на край кровати Клэр, не сводя с меня глаз. — Я слишком остро отреагировал. Но я только увидел, как он прикасается к тебе, и запаниковал. — Он покачал головой и потянулся к моей руке. — Я, блядь, видел красное, Шэн. Я не мог ясно мыслить и поспешил с выводами.

— Я понимаю, — прошептала я, придвигаясь ближе к нему. — Я не сержусь на тебя.

— Но я только сделал тебе хуже. — Он застонал, положив мою руку к себе на колени, и посмотрел на меня с несчастным выражением лица. — Я облажался с этим, детка.

Детка?

О боже.

— А теперь тебе придется пойти домой и разбираться с еще большим количеством их дерьма, — продолжил он с болью в голосе. — И все потому, что я не мог взять себя в руки…

— Джонни? — Выдавила я, сердце бешено колотилось.

Он вздохнул и посмотрел на меня с настороженным выражением лица, как будто пытался оценить мои эмоции. — Да, Шэн?

— Я люблю тебя. — Я понятия не имела, почему мне захотелось сказать ему это, но слова, казалось, застревали у меня в горле каждый раз, когда я смотрела на него.

Голубизна его глаз пылала. — Я тоже тебя люблю.

— Да?

— Да.

Я не знаю, кто пошевелился первым после этого… Послышались размытые размахивающие конечности, но когда я бросился к Джонни, он уже был наполовину на мне. Наши губы соприкоснулись, и в тот же момент я рухнула на спину, а его большое тело тяжело опустилось на меня сверху.

Измотанная, я крепче обхватила его шею и позволила своим ногам развестись, заставляя его грубо устроиться между ними.

Этот контакт заставил нас обоих громко застонать.

Запустив пальцы в его волосы, я обвила ногами его талию и ответила на поцелуй с потребностью, граничащей с безумием. Сжав бедра, я покачнулась вверх и сильно потянула его за волосы, ничего так не желая, как погрузиться в этого парня. Погрузив свой язык в его рот, я крепко поцеловала его, не в силах подойти достаточно близко. Джонни вознаградил это движение глубоким, рокочущим рычанием одобрения. Звук был таким сексуальным.

Я чувствовала, как он, твердый как сталь, трется у меня между ног о самые интимные места, и я застонала, придвигаясь ближе, больше всего на свете желая, чтобы он просто прижался сильнее.

— Господи. — Его руки блуждали по всему моему телу. — С тобой так хорошо. — Его рука скользнула под подол моей рубашки, пальцы задели мой бок. — Вкус такой чертовски идеальный.

Его руки были повсюду: на моих ногах, на бедрах, в моих волосах. Он прикасался ко мне везде, за исключением тех мест, где я в нем нуждалась, и это, казалось, только делало меня более неистовой — более отчаянно нуждающейся в нем.

Я вела себя как ненормальный маньяк, но я просто не могла больше сдерживаться ни секундой. Я чувствовала ноющее желание, которое я испытывала к нему глубоко в своих костях, которое подгоняло меня, побуждая стремиться к большему. Жар разлился внутри меня; глубокая, тревожащая, пульсирующая боль.

Его язык и пальцы, казалось, только усиливали это пульсирующее ощущение, пока я буквально не стала пульсировать там, внизу. Мое сердце билось со скоростью сто миль в час, страсть и потребность в вождении делали мои движения безрассудными и неуклюжими, в то время как мое тело инстинктивно гналось за незнакомым ощущением, которое могло подарить только его тело.

Я была девственницей, но это не означало, что я ничего не знала о сексе. Я прочитала достаточно книг, посмотрела достаточно фильмов и наслушалась достаточно историй, чтобы знать все о мужском теле и оргазмах. И хотя я никогда не чувствовала ничего подобного раньше, я прекрасно понимала, что покалывающие толчки удовольствия, пробегающие по мне каждый раз, когда Джонни прижимался ко мне бедрами, были небольшим обещанием удовольствия.

О боже, я могу кончить, внезапная мысль ожила в моем сознании, заставляя меня застонать ему в рот и ободряюще покачать бедрами, я думаю, что он заставит меня кончить.

Упиваясь ощущением того, что я придавлена к нему, и затуманенная похотью, я просунула руку между нашими телами и коснулась спереди его школьных брюк, вздрогнув, когда моя рука соприкоснулась с его эрекцией.

— Не надо, детка, — простонал Джонни мне в рот, отводя мою руку и удерживая ее над моей головой. — Или я его потеряю.

— Тебе больно? — выдохнула я, задыхаясь напротив его губ. — Тебе больно?

— Ты убиваешь меня,