Король, направляя меня в Альтаир Холл вместо того, чтобы следовать за Колином и остальными, и я нахмурился, шагнув за ним.

— Спасибо, Карточный Мастер, — пробормотал я.

Я вообще считаю, что держать язык за зубами в его присутствии — лучший выход. Он говорил все, что у него было на уме, без всяких подсказок с моей стороны, давая мне необходимую информацию для анализа и делая так, чтобы ему было как можно труднее понять, что я не предан ему.

— Я верю, что вы можете стать кем-то очень важным для нас, — продолжал он, пока мы шли по темным коридорам, и подвел меня к голому участку стены, а затем разрезал руку и размазал по ней свою кровь, чтобы открыть потайной ход.

— Надеюсь, что так, — согласился я, быстро произнося ту простецкую чушь, которую он любил слушать. — Черная Карта дала мне место, где я могу принадлежать себе.

Король кивнул и повел нас вниз, в проход под зданием, создав световой поток, чтобы мы могли видеть, пока я следовал за ним, и стена снова закрылась за нами.

— Я хочу, чтобы сегодня ночью вы оставались рядом со мной и другими Высшими Картами, чтобы вы смогли увидеть передачу силы вблизи.

— Да, Карточный Мастер, — согласился я, хотя мне совершенно не хотелось быть ближе к этому поганому обмену.

— Я думаю, что мы родственные души, Гарет. Некоторые люди могут не видеть этого, но все, что я ищу, это власть, чтобы сделать Алестрию лучше. Я хочу, чтобы это был город, где людям не придется страдать в нищете и бояться насилия со стороны банд. Для этого мне нужно стать самым могущественным фейри в городе. Мое правление должно быть абсолютным, если я хочу уничтожить Оскуров и Лунное Братство. Если я хочу убедиться, что люди, которые заслуживают процветания здесь, защищены от ужасов города, управляемого насилием.

Я прикусил язык, чтобы не реагировать на это, потому что как он вообще мог лгать о том, что хочет защитить уязвимых людей Алестрии, и в то же время подталкивать тех же людей к самоубийству, чтобы он мог украсть их силу?

— Я знаю, что заклинание, которое я произнесу сегодня, может показаться жестоким, — продолжал он, пока мы двигались по длинному холодному проходу, который шел под уклон и был достаточно прохладным, чтобы заставить меня дрожать. — Но Киллблейз не заставляет никого убивать себя, если только он уже не отказался от жизни. А фейри без желания жить — это не фейри вообще. Сама наша природа подразумевает, что мы боремся за все и вся, чего хотим. Если фейри сдались, то вполне логично, что они передают свою силу тому, кто готов использовать ее для улучшения жизни других.

— Значит, ваша цель — править Алестрией? — спросил я, чувствуя себя в безопасности, задавая этот вопрос, поскольку он, по сути, уже предложил эту информацию.

— Вначале, — подтвердил Король. — После этого… ну, я полагаю, мне придется оценить остальные части королевства и понять, заслуживают ли они моей помощи.

Я не мог ничего сказать на это заявление, не показав своих истинных чувств, поэтому я придержал язык. Он явно был жаждущим власти психопатом, который не собирался останавливаться на Алестрии. Без сомнения, он мечтал сесть на пустующий трон Дикого Короля. Но если он хотел представлять угрозу для Небесных Советников, то ему нужно было чертовски много силы от своих жертв. Что, как я догадался, и было причиной всей этой секретности. Он не хотел, чтобы Лайонел Акрукс или другие Советники узнали о том, что он делает, пока он не станет достаточно сильным, чтобы сразиться с ними и победить.

Мы зашли в тупик, но Король что-то пробормотал себе под нос и выстрелил в стену сначала огнем, потом водой, воздухом и землей, пока она не развалилась. У меня аж задрожала кожа, когда я увидел, как он использует все четыре стихии. Это было неестественно. За всю историю нашего мира никто не был одарен всеми четырьмя стихиями. Ходило несколько слухов о могущественных фейри, владевших тремя стихиями в прошлых поколениях, но никто из ныне живущих не мог претендовать на это, насколько я знал.

Когда мы вышли в следующий проход, температура резко упала, и я крепко обхватил себя руками, дрожа от холода.

Король положил руку на мою, и поток огненной магии мгновенно согрел меня. Я не забыл поблагодарить его, несмотря на то, что от его прикосновения по моей коже поползли мурашки, и мы продолжили путь через туннель за туннелем, пока он не привел меня к красной двери и не остановился перед ней.

— Это может показаться немного шокирующим. Но мне нужна кровь сильного Вампира, чтобы магия работала, а человек, которого вы сейчас увидите, более чем заслужил свою судьбу. Когда-то он был моим другом, моим ближайшим защитником, добровольным донором своей крови для нашего великого и благородного дела… но, к сожалению, он решил предать меня. Он хотел отказаться от нашего движения даже после того, как поклялся в верности, поэтому звезды позволили мне наказать его таким образом.

Мои губы разошлись на сотню вопросов, но я не успел задать ни одного, прежде чем Король с помощью заклинания открыл дверь и провел меня в темную комнату, где посреди пространства стояла узкая клетка.

В клетке был человек, которого он описал, который вгрызался в кусок хлеба, как дикарь, разрывая его зубами и пытаясь запихнуть в рот еще больше еды, даже не начав жевать.

Он даже не поднял глаз, когда мы вошли, его грязные светлые волосы свисали на потный лоб, а одежда была грязной и болталась на теле.

— Он залезает в клетку, если хочет есть, — пояснил Король, а я просто смотрел на него с открытым ртом, не в силах сказать ни слова в этот момент, если только он не хотел услышать, как я начину кричать. И требовать узнать, что, черт возьми, с ним не так. Это был человек, честный до мозга костей фейри, который явно пробыл здесь чертовски долго. Даже тюрьма Даркмор не могла быть такой плохой, как эта.

— Почему? — вздохнул я, единственное слово, которое я смог подобрать, чтобы не быть очевидным оскорблением и не продемонстрировать свой ужас слишком явно.

— Как я уже сказал, он мне нужен. Это для блага Колоды и города. Либо так, либо вырезать его карту. И тогда мне пришлось бы найти другого сильного Вампира, чтобы заменить его, и, по крайней мере, мой старый друг заслуживает такой участи. Он отвернулся от всего, ради чего мы