замолчал, и мои глаза расширились, когда я распознала признаки того, что он погрузился в видение.

Это длилось всего несколько секунд, но по глубокому хмурому выражению его бровей я поняла, что ему не понравилось то, что он только что увидел.

— Книга действительно хочет крови, чтобы раскрыть свои секреты, — подтвердил он. — Но цена ее выше. Когда она зацепится за твою магию, она вырежет часть твоей души вместе с кровью в качестве платы. И как только кто-то вступает на этот путь темной магии, пути назад уже нет.

— И как же нам тогда разобраться в этом? — спросила я, когда Габриэль нахмурился, глядя на книгу. — Как ты думаешь, Орион сможет снова нам помочь? — предположила я неуверенно. — Хотя, если эта штука такая темная, как кажется, я не уверена, стоит ли нам рисковать и показывать ему ее. Возможно, мы нарушили закон, просто прикоснувшись к этой чертовой штуке.

— Он уже помогал мне искать эту книгу, но я не знал, что это настолько зловещий предмет, — сказал он.

— Можем ли мы доверять ему, чтобы он сохранил это в тайне? — спросила я.

Взгляд Габриэля переместился, и я смотрела на него в мягком лунном свете, когда выражение его лица ослабло и он снова потерялся в видениях.

Моя душа немного успокоилась, когда я получила возможность просто смотреть на него. Он был таким сильным и осторожным, и я ненавидела, что моя связь с Леоном причиняет ему такую боль. Он был одинок всю свою жизнь. Даже люди, которые вырастили его как родного, не занимали особого места в его сердце. Ему казалось, что он был для них всего лишь работой, и теперь, когда он был достаточно взрослым, чтобы позаботиться о себе, а их выплаты прекратились, его отношения с ними угасали. Он жаждал любви, но боялся требовать ее, не зная, понимает ли он ее на самом деле и заслуживает ли вообще. А я хотела доказать ему, что заслуживает. Обнять его и стереть хмурый взгляд с его бровей. Целовать до потери дыхания, обещать ему вечность и знать, что он мне поверит.

Я так скучала по нему последние несколько месяцев. И даже возвращение в школу не помогло справиться с болью, потому что я по-прежнему почти не видела его, а разговаривала с ним еще реже.

Я изучала сильные линии его челюсти, жесткий изгиб губ и отрешенный, безнадежный взгляд его стальных серых глаз, пока ждала, что будет дальше, и от этого у меня болело сердце. Потому что даже его выражения было достаточно, чтобы ранить меня. Ему было больно, и я хотела помочь ему, но вместо этого все, что я делала, казалось, только ухудшало ситуацию.

— Мы можем доверять Ориону, — сказал Габриэль, медленно выдыхая, когда его разум вернулся в настоящее, и он отмахнулся от видения. — И я уверен, что он сможет как-то помочь нам с этим. Но я не могу увидеть, когда мы сможем встретиться с ним. Сейчас слишком много путей. Дай мне несколько дней, чтобы попытаться все выяснить.

Я вздохнула с облегчением, а он улыбнулся мне, казалось, с болью.

— Становится легче? — спросила я, решив уклониться от темы, касающейся нас двоих. — Зрение.

Габриэль издал вздох, который казался чем-то средним между весельем и отчаянием. — И да, и нет. Я могу в какой-то степени направлять видения. И я могу видеть гораздо больше о будущем или возможных будущих событиях, чем раньше. Сейчас я тесно сотрудничаю с Мистисом, чтобы использовать эти способности. Но Зрение также любит дарить мне видения о близких мне людях. А поскольку до тебя у меня никого не было…

— Ты видишь меня? — спросила я, улыбаясь при мысли о том, что он заботится обо мне настолько, что я доминирую над его даром.

— Да, — ответил он с гримасой, отвернувшись, чтобы посмотреть из палатки на звезды.

— И это… плохо? — спросила я в замешательстве.

Челюсть Габриэля напряглась, словно он не хотел отвечать, но он кивнул. — Я не могу управлять тем, что вижу — звезды выбирают все, что считают достаточно важным, чтобы подарить мне. И, очевидно, они придают большое значение тому, чтобы мучить меня видениями о тебе и… о нем.

— Меня с кем? — я нахмурилась.

— Леон, — Габриэль произнес его имя как проклятие, сжимая кулаки и стискивая челюсти, но то, что я сначала приняла за ненависть, я быстро распознала как ревность.

— Ты видишь меня и Леона вместе? — спросила я низким голосом, понимая, как сильно это его ранит, и чувство вины скрутило мое нутро.

— Да.

— Ты имеешь в виду, как мы тусуемся или…

— Я вижу, как вы смеетесь, шутите и проводите время в вашей гребаной жизни. Я вижу, как сильно вы любите друг друга и как вы счастливы, — с горечью произнес он. — И самое лучшее — я вижу, как вы двое трахаетесь. Неужели двум людям нужно так много секса? Меня буквально одарили видениями, как ты трахаешь его во всех позах, которые только можно себе представить. В твоей постели, в каждой комнате, как я предполагаю, его дома. В его машине, на его машине, в озере, на пляже, на дереве, в душе, в ванной и даже в нескольких гребаных аудиториях, в которых мне приходится сидеть каждый день. Я буквально на днях сидел в классе Кардинальной Магии, и у меня было видение, как он нагибает тебя над моей чертовой партой после урока.

Я прикусила губу, собираясь сказать что-то сочувственное, но внезапно разразилась смехом. Габриэль попытался нахмуриться, но не смог сдержаться и застонал, когда тоже начал смеяться, откинувшись на одеяла позади себя, пока он просто смеялся.

Этого звука было достаточно, чтобы сделать мою душу счастливой, и я опустилась рядом с ним, когда мой собственный смех утих, и я усмехнулась ему. — У звезд какие-то хреновые представления о том, что такое полезное видение.

— В том-то и дело, — ответил он со вздохом. — Я не понимаю этого, но я также думаю, что это должно быть важно. Я не верю, что они стали бы пытать меня ради этого. Но какого черта я должен слушать, как ты стонешь его имя по десять раз на дню, я не знаю.

Я прикусила губу и посмотрела на него из-под ресниц. — Знаешь, не обязательно, чтобы ты видел меня только с ним. Леон не просто не против того, чтобы я была с остальными — он действительно хочет этого. Он хочет, чтобы мы впятером как-то нашли способ…

— Маленький ангел, лидеры враждующих банд, вор и провидец без прошлого?