ленты для волос, браслеты и ожерелья, сказав, что всё это – подарки общины Тэре. Она принесла одежду и для Хэфера, и, подумав, царевич не стал отказываться – сменил схенти на короткую тунику, чтобы не так бросались в глаза шрамы, оставшиеся от работы бальзамировщиков.

Отослав обоих Ануират, царевич омыл тело Тэры, втёр в её кожу благовония, облачил её и переплёл золотистые волосы шнурами и лентами. Он не знал, понравятся ли девушке подаренные Ануират украшения, но замкнул на её тонких запястьях браслеты и надел ожерелья, поверх поместив амулет с изображением Ануи.

Ослепительно белый лён подчеркнул болезненную бледность кожи. Но когда Хэфер отстранился, чтобы посмотреть на свою жрицу, у него защемило сердце. Даже на пороге смерти она была прекрасна, прекраснее всех женщин Обеих Земель.

Берниба пришла сразу же, как только он позвал. Макияж она наносила тщательно и искусно, и вскоре черты Тэры даже немного ожили под её руками. Впрочем, Хэфер предпочёл бы увидеть её живой румянец и живой блеск её глаз вместо всей этой ритуальной красоты.

Когда раздался стук в дверь, невольно вздрогнули все трое – царевич, Верховная Жрица и воин. Молодая Ануират – одна из храмовых служительниц – почтительно сообщила, и голос её чуть дрожал от волнения и благоговения:

– Солнце над нами воссияло ярче. Владыка Эмхет, да будет он вечно жив, здоров и благополучен, вступил в город.

Берниба поднялась, оправила складки своего калазириса и выжидающе посмотрела на царевича.

В последний раз Хэфер сжал похолодевшие руки своей жрицы, потом велел Сехиру:

– Охраняй избранную.

Ануират коротко поклонился и сел рядом с Тэрой. Надёжнее защиты, чем этот воин и псы, нельзя было придумать, но царевичу всё равно было тяжело оставлять её.

Впервые Хэфер не взял с собой жезл и ничего из оружия. Он отдавал себя на волю Владыки.

Верховная Жрица заняла место за его правым плечом, признавая и подчёркивая его высокое положение, и он слегка удивился, но был слишком сосредоточен на грядущей встрече. Несколько псов присоединились к ним в переходах храма.

Внутренний двор был залит солнцем. Казалось, сегодня ладья Амна и правда сияла ярче. Здесь их уже ждали остальные старейшины. На Хэфера они старались не смотреть, только приветствовали его поклонами и расходились, пропуская вперёд. Остановившись в тени колонн входа, они ждали.

Уже отсюда слышны были приветственные крики, которыми полнилось всё селение Ануират. Невольно Хэфер вспоминал, как когда-то несоизмеримо давно путешествовал с отцом в общины, где их приветствовали с той же радостью и почтением.

Слишком давно…

Его разум был чист и отстроен, но внутри всё замерло в некоем священном трепете. Царевич был готов к этой встрече и вместе с тем боялся предполагать, что она принесёт с собой. И некстати поднялась внутри тревога, примет ли его отец, узнает ли… или Боги действительно изменили его безвозвратно, и теперь только Тэра видела его таким, каким он был прежде?..

Толпа меж тем приближалась к храму. Несколько Ануират из селения несли крытый паланкин, подготовленный, судя по всему, здесь же, на месте. Паланкин сопровождал отряд. Два воина шли впереди, двое – сзади, ещё по двое – по обе стороны. Их доспехи были проще, чем привык видеть Хэфер, без опознавательных знаков. Их лица были по-прежнему скрыты, но не шлемами в виде собачьих голов, а головными платами – на манер тех, что носили путешествовавшие по пустыне. Лишь изумрудные глаза пылали, не оставляя сомнений в том, кто это был. Живые Клинки Ануи сопровождали своего Владыку в неофициальном визите.

Когда Ануират торжественно опустили паланкин, всё смолкло. Двигаясь слитно, в едином ритме, как один рэмеи, Восемь стражей Императора выстроились рядом, по четыре с каждой стороны.

Вокруг Хэфера послышался шорох одежд, когда старейшины Ануират опустились на колени, приветствуя Владыку. Мысленно произнеся короткую молитву своему божественному предку, царевич выступил вперёд, встал на одно колено и склонил голову. Тысячи сомнений успели пронестись в его разуме, когда он вслушивался в тихое бормотание Ануират в толпе, в звук неспешных уверенных шагов по каменным плитам храмового двора. Хэфер даже успел поймать себя на постыдной радости, что, согласно этикету, не мог пока поднять взгляд.

– Встань, – прозвучал голос, которому не мог противостоять никто в Империи.

Царевич поднялся, распрямляясь, встречая взгляд своего Владыки, пронзительный, достигавший самых глубин его существа, знавший о нём всё. Время замерло.

– Хэфер… – беззвучно прошептали губы Императора, и холодное золото глаз потеплело, а бесстрастная маска лица раскололась, выпуская живые эмоции. – Мой Хэфер…

Отец обнял его так крепко, что хрустнули кости. Но за доли мгновения до того Хэфера захлестнуло удивительной волной Силы, принятия, дыханием Дома…

Сегодня солнце действительно воссияло ярче.

Император ограничился ритуальным приветствием общине – тем же, которое произнёс когда-то царевич, – о крепости договора между родом Эмхет и Ануират. Владыка не желал пира в свою честь, не желал бесед со старейшинами – только лишь возможности поговорить с сыном наедине. Берниба пригласила Владыку в свой дом и отослала всех прочь. Живые Клинки охраняли жилище, никого не впуская. Помимо них, несколько воинов общины несли почётный караул. Краем уха царевич услышал, что с Владыкой вроде бы прибыл кто-то ещё, но в общей суматохе не видел, кто именно, а в дом Верховной Жрицы Императора сопровождали только Восемь стражей.

Хэфер не хотел уходить из храма, где осталась Тэра. Его сердце оставалось там. Он боялся упустить момент, когда будет нужен супруге, но отрезвлял себя мыслью о том, что помочь ей мог только поговорив с отцом. А когда они наконец оказались наедине, все заготовленные заранее слова покинули его.

Смотреть на отца было одновременно и радостно, и больно. Бремя тревог оставило на нём свой отпечаток. Казалось, за этот неполный год Император сильно постарел. Хэфер, помнивший облик отца до последней морщинки, не мог не отметить этого. Но воля, направлявшая течение жизней Обеих Земель, была по-прежнему крепка, и Сила, как прежде, исходила от Секенэфа, благословляя всех, кто окружал его.

Присутствие Владыки словно вытесняло всё остальное, и знакомое жилище, с которым теперь было связано столько противоречивых воспоминаний, стало казаться светлее. Сколько раз они с Тэрой спускались в эту общую комнату для трапезы? Сколько тяжёлых мыслей, тяжёлых бесед прошло здесь? Но теперь остался лишь свет…

– Сядь рядом со мной, – мягко произнёс Император, опускаясь на циновки, и тепло улыбнулся. – Хочу видеть тебя, как уже не чаял увидеть. Хочу знать всё, что произошло.

Хэфер сел рядом, и Владыка взял его руку, сжал, точно убеждая себя в