8

«Монголия» должна была пройти тысячу триста десять миль за сто тридцать восемь часов. Фогг четыре раза в день принимал пищу: в завтрак, ланч, обед и ужин. В течение плавания он не прогуливался по палубе, но и не оставался все время в своей каюте. Если у него и была какая-нибудь страсть, помимо его стремления к четкому распорядку, так это вист. В те времена вся Англия просто помешалась на этой игре, предшественнице бриджа. Фогг нашел себе в партнеры таких же азартных игроков и почти все время проводил за карточным столом. Там были: сборщик податей, плывший на Гоа, священник и бригадный генерал Ее Величества, служивший в Бенаресе. Все трое не только оказались великолепными игроками, но и не отличались разговорчивостью, что очень нравилось Фоггу. Возможно, он присоединился к их компании, чтобы выяснить, не собирался ли один из них передать ему послание от Стюарта. Но нет, судя по всему, они были теми, за кого себя выдавали, и единственное, что их интересовало – это игра в вист.

Паспарту рассказал Фоггу о том, что на борту присутствует Фикс. Тот утверждает, что является агентом пароходной компании и едет в Бомбей по делам. Это могло быть правдой. Но какие именно у него были дела? Убить этих двоих, организовать их похищение или что-то еще? Они пока не знали, что Фогг находился в розыске. Фогг все еще не мог понять, что означала газетная вырезка, которую передала ему нищенка. Он должен был разобраться в этом, но пока не представлял, как именно это сделать. Можно было отправить Стюарту послание из Суэца или Адена, где корабль делал остановки на пути в Бомбей. Однако в таком случае Фикс непременно выяснил бы, кому телеграфировал Фогг, а этого нельзя было допустить.

Фогг побеседовал со своим слугой с глазу на глаз. Он наизусть воспроизвел ему содержание статьи. Паспарту внезапно обратил внимание на сходство между Фоггом и предполагаемым грабителя. Как Фогг, считавший, что непредвиденного не существует, не догадался об этом раньше, не поддавалось объяснению. Единственный ответ заключался в том, что с его точки зрения, было немыслимым заподозрить его в таком бесчестном поступке. Ведь Фогг был не только эриданеанином, но еще и английским джентльменом. Однако именно он обратил внимание своих партнеров по игре в Реформ-клубе на то, что грабитель был не вором, а джентльменом.

– Какое совпадение! – сказал Паспарту. – Кто бы мог подумать, что такое случится? Тем более в такой момент?

Фогг внезапно прозрел. Теперь, когда его сознание не было затуманено эгоизмом, он все проанализировал и понял, что произошло. Но Паспарту по-прежнему считал, что им просто сильно не повезло.

– Нет, – сказал Фогг, – это совсем не так. Все было подстроено, и мы прекрасно знаем, кем. Одного из них загримировали под меня и отправили, чтобы украсть деньги. Если бы мы не уехали так спешно, то сейчас я находился бы уже в тюрьме. Стюарт узнал о случившемся, хотя я не понимаю, почему он не предупредил меня прежде.

– Возможно, это пришло ему в голову уже после того, как эта тема возникла в Реформ-клубе? – предположил Паспарту. – У него не было времени послать нам записку, пока мы находились в доме. Ведь это в любом случае возбудило бы любопытство у сами знаете кого. Поэтому он выбрал нищенку, которая, возможно, тоже одна из нас. Хотя, с другой стороны, почему он сам не передал эту вырезку, когда прощался с вами на станции?

– Потому что Флэнаган, Фаллентин и Ральф тоже там были. Кажется, они никак не связаны сами знаете с кем, но он все равно не хотел рисковать.

– Но что могло сказать вам содержание этой ничтожной газетной вырезки?

– Он знал, что в скором времени я установлю связь. Я сразу должен был обо всем догадаться. Но мне помешала гордость. И хотя в общих чертах я подпадаю под описание преступника, в сущности, они довольно приблизительные.

– Что будем делать?

– Следовать намеченному плану, – с невозмутимым видом ответил Фогг.

– Но если вас арестуют в Бомбее?

– Все уже улажено.

Паспарту не спросил Фогга, что тот собирался делать. Ведь в ответ он удостоился бы лишь холодного взгляда, что было бы вполне справедливо. Если он попадет в руки врага, то чем меньше ему будет известно, тем лучше. Однако Фогг посоветовал Паспарту почаще приглашать Фикса в бар. Паспарту, как истинный француз, мог выпить много крепкого алкоголя, не запьянев. Однако он должен был притворяться захмелевшим под действием светлого пива и виски, что регулярно подливал ему Фикс. Паспарту надлежало сообщать Фиксу только сведения, не противоречащие ролям обычного дворянина и его слуги, которые они с Фоггом исполняли.

Паспарту упомянул, что Фикс пытался развить тему, о которой сам Паспарту намекнул еще во время их первой, якобы случайной, встречи на «Монголии». О том, что путешествие Фогга было лишь прикрытием для выполнения какого-то секретного поручения, возможно, дипломатического. Фикс также настаивал, чтобы француз отрегулировал свои часы относительно солнца. Фогг велел Паспарту проследить за Фиксом и выяснить, не общался ли он еще с кем-нибудь.

В половине пятого дня двое кругосветных путешественников высадились в Бомбее. Верн говорит, что Фогг велел своему слуге явиться на железнодорожный вокзал в восемь вечера, после чего послал его выполнить некоторые поручения. Затем он размеренным шагом отправился в паспортное бюро. Он не проявлял ни малейшего интереса к архитектурным красотам этой жемчужины Индии. Но чего-то подобного и следовало ожидать от такого человека, как Фогг. Однако возможно, дело было в том, что он уже видел их, причем не один раз. Верн сообщает о странном происшествии, случившемся в ресторане на железнодорожной станции. Фогг заказал фрикасе из «местного кролика», которое ему особенно рекомендовал хозяин заведения.

– Сэр, это кролик?

– Да, милорд. Кролик из джунглей.

– А этот кролик не мяукал, когда вы его убивали?

Хозяин принялся возражать ему.

Тогда Фогг сказал:

– Запомните. Когда-то кошки считались в Индии священными животными. Хорошее было время.

– Для кошек, милорд?

– Возможно, что и для путешественников тоже.

По этому замечанию мы можем сделать вывод, что Фогг был не чужд сарказма. Но во время этого странного разговора Фогг так же выяснил, что хозяин ресторана был эриданеанином и что он не заметил ничего подозрительного, о чем стоило бы сообщить. На самом деле, Фогг ни на минуту не усомнился в том, что ему подали именно кролика. А если бы хозяин спросил: «Для кроликов, милорд?» вместо «Для кошек,