– Иван, – он стал говорить намного тише, Поводырь сумел произвести на него впечатление, – я хочу вернуть Сашку домой и ради этого я готов забыть всех учителей, соседей, друзей и родственников. Давай задержимся. Хотя бы ещё на день.

– Мы не можем, Андрей.

– Да пошёл ты! Я не вернусь! Уходи один, если хочешь!

– Как знаешь, – Иван поднялся и снова подошёл к воротам. – Я отлить. Пойдёшь со мной?

– Нет. Не хочу.

– А когда последний раз ты ходил в туалет?

– Что?! – Милавин подумал, что ослышался.

– Давно ли ты справлял нужду?

– Не помню. Зачем тебе это?

– На моей памяти, ты последний раз отходил ещё вчера, у Кукловода, – Ивана этот разговор ничуть не смущал. – Ешь и пьёшь ты вполне регулярно. Так в чём же дело?

– Какая тебе разница?!

– Мне никакой. А вот тебе надо бы задуматься. Твой организм забывает, что он живой. Здесь это происходит со всеми. У кого-то быстрее, у кого-то медленнее. А у тебя очень быстро.

Андрею не нашлось, что ответить. Он сел на лежанку, отчаянно скрипя зубами.

– Так ты со мной? – вежливо и ласково, как у душевнобольного, спросил Иван.

– Пошёл ты! – выдавил из себя Милавин.

Поводырь ушёл. А Андрей буквально содрал с плеч кожаную куртку, скинул ботинки и завалился на лежанку, укрывшись пледом. Он думал, что не уснёт. Однако уснул очень быстро…

* * *

Разбудил его надсадный вой сирены. Андрей вскочил, мотая головой и судорожно пытаясь сфокусировать взгляд. Вокруг была темнота.

– Иван! Что случилось?!

– Не знаю! – откликнулся тот. – Одевайся! Свет не зажигай!

Снаружи послышались отчаянные крики и стрельба. Не прошло и минуты, а Поводырь, уже одетый, осторожно приоткрыл одну из створок ворот и присел в проёме с двустволкой в руках. Милавин торопливо завязывал шнурки на ботинках.

На улице включили прожектора, и в их отсветах стало видно, как мимо гаражей бегут несколько человек, вооружённых ружьями.

– Что происходит?! – крикнул Иван.

– Нас атакуют! Все на восточную стену! – на ходу откликнулся один из бегущих.

Где-то недалеко загрохотал крупнокалиберный пулемёт, в его басовитом грохоте потерялись все звуки, даже вой сирены. Несколько коротких очередей и он замолчал.

– Готов? – спросил Поводырь.

– Да.

– Пистолет не забудь.

«Мог бы и не напоминать», – подумал Андрей, кобуру с ПМ он пристегнул к поясу раньше, чем стал искать ботинки.

– Пошли.

Они выскочили из гаража и влились в общий поток защитников, бегущих к укреплениям.

– Прожектора! – голос Геннадия, усиленный рупором, разнёсся где-то позади. – Первый, третий, четвёртый – лучи на восток! Второй, пятый, шестой – следить за периметром!

Снова заговорил пулемёт. Всё происходящее казалось Милавину ночным кошмаром: вокруг темнота, но в отсветах прожекторов и близких костров мелькают испуганные лица людей, где-то впереди грохочет пулемёт, а когда он замолкает, слышны одиночные выстрелы, вой сирены, истеричные крики женщин и матерная ругань мужчин, и сзади, будто подхлёстывая их кнутом, звучат команды, отдаваемые через рупор.

– Дежурная смена, патроны к пулемёту!!! Застрельщики, на вышки, к прожектерам!!! Все, кто не на посту, на восточную стену!!!

По шатким деревянным мосткам Андрей вслед за Иваном поднялся на самодельный помост. Теперь они смотрели поверх бетонного двухметрового забора, увитого колючей проволокой. Прямо перед ними был сквер с детской площадкой, а за ним возвышалась многоэтажка, где в некоторых окнах горел свет. От здания, через сквер бежали люди, защитники на стенах стреляли поверх голов бегущих куда-то в темноту. Чуть правее того места, где оказались Иван и Андрей, в стене были распахнуты ворота и беженцы стекались туда.

– Что здесь творится?! – чтобы перекрыть грохот выстрелов прокричал Милавин в ухо стоящему рядом защитнику.

Тот оглянулся. Это оказался молодой парень Олег, с которым они познакомились сегодня утром у оружейки.

– Не знаю! – так же криком ответил он. – Что-то прёт вон оттуда! Дозорные на высотке подняли тревогу и начали стрелять! Вон смотри!

Луч прожектора высветил угол здания, и Андрей увидел, что темнота в этом месте колышется, как будто живая. Это больше всего походило на клубы непроглядно чёрного дыма, вот только самого дыма не было, шевелилась темнота. Попав в луч прожектора, она ужалась, втянулась назад, стремясь покинуть освещённый участок. Защитники тут же начали стрелять в этом направлении.

Олег тоже вскинул свой охотничий дробовик, прижавшись щекой к прикладу, но Иван остановил его, рванув за плечо.

– Не стреляй! Дробью отсюда ты его не достанешь! Только патроны истратишь!

Суетливо толкаясь, кто-то пробежал за их спинами, на ходу отдавая приказы.

– Не стрелять! Своих зацепим, – по голосу Милавин узнал Николай Борисовича. – Пусть вылезет на детскую площадку, тут мы его и накроем. Со всех стволов. Ждать, говорю!!!

Одиночные выстрелы начали стихать. Только пулемёт продолжал коротко огрызаться, светящиеся росчерки трассеров уходили вдоль по Крутицкому переулку. А вот дозорные с той стороны многоэтажки, напротив, открыли огонь с удвоенной силой. Даже Андрей, человек, в общем-то, далёкий от боевых действий, понял, что там дело дрянь. Стреляли навскидку, не целясь, наверное, в упор, судорожно дёргая затвор, чтобы перезарядить.

– Их же там убивают! – выкрикнул Олег, нервно тиская в руках дробовик.

– Ждать! – прошипел сквозь зубы Иван.

Из высотки уже никто не выходил, но через сквер ещё бежали несколько человек, стремясь уйти под защиту стен.

В какой-то момент выстрелы в здании слились в сплошную очередь, и вдруг внезапно оборвались. Над посёлком на несколько секунд повисла оглушительная тишина, молчал даже пулемёт.

– Всё… – выдохнул Олег.

Светлые окна высотки начали гаснуть одно за другим, очень быстро, но не одновременно. Здание погрузилось во тьму. Раздался дребезг стекла, и защитники на стенах увидели, как, разбив собственным телом окно, с четвёртого этажа выпрыгнул мужчина. Видимо, один из дозорных. Он кувыркаясь полетел вниз, удар о землю глухим стуком разнёсся далеко вокруг.

А потом изо всех окон и дверей высотки волнами потекла та самая шевелящаяся темнота. Она стремительно заполняла сквер, перекрывая собой грядки на газонах, детскую площадку и труп выбросившегося из окна защитника.

– Началось, – голос у Ивана был холодным и отстранённым.

– Огонь!!! Всем – огонь! – заорал где-то рядом Николай Борисович. Ему рупор был ни к чему, его голос и так перекрывал весь поднявшийся шум.