Владимир ВИННИКОВ.

Касается ли это, в том числе, непризнанных или частично признанных государств – например, таких, какими являются сегодня на территории бывшего Советского Союза Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье или народные республики Донбасса?

Леонид ИВАШОВ.

Конечно, касается. В мире существуют государства без армий, но армия без государства – это не армия по определению. Поэтому глобальной военной элиты в современном мире просто нет, поскольку нет единого глобального государства. И её не может быть, поскольку у такого единого глобального государства не будет внешнего врага – разве что появятся какие-нибудь «инопланетяне»…

Владимир ВИННИКОВ.

Не формируется ли подобная элита сегодня в рамках НАТО, других политических структур «коллективного Запада»?

Леонид ИВАШОВ.

В той мере, в которой совпадают политические приоритеты США и других стран мира, такое формирование, конечно, происходит, но это весьма сложный и неоднозначный процесс – тем более что главный фактор единства «коллективного Запада», противостояние военному потенциалу СССР и его союзников, вот уже четверть века отсутствует.

Владимир ВИННИКОВ.

Сегодня его пытаются возродить, всячески муссируя тему «российской агрессии».

Леонид ИВАШОВ.

Это делают как раз политики, а не профессиональные военные, которые прекрасно знают реальную ситуацию.

Владимир ВИННИКОВ.

Разве главнокомандующий силами НАТО в Европе, четырёхзвёздный генерал Филип Бридлав, который за последнее время отметился громкими заявлениями относительно «российской агрессии», не является профессиональным военным?

Леонид ИВАШОВ.

Филип Бридлав пришёл в военную авиацию весьма окольным путём, и высокий пост в НАТО, который он сейчас уступает Кёртису Скапаротти, был для него всего лишь трамплином в большую политику… Кстати, в США военная карьера – удел прежде всего представителей среднего класса. В отличие, скажем, от Великобритании и Японии, где армией командуют, как правило, наследственные аристократы. В политической жизни Соединённых Штатов военная элита стоит особняком. Там не принято открыто выражать свои политические пристрастия во время службы. Причём это касается и внутренней политики, и внешней.

Во всяком случае, активно контактируя с американскими военными в Европе, я достаточно быстро находил с ними контакт и понимание по всем профессиональным вопросам. Более того, они достаточно критично относятся к своим политикам. Вот, например, тот же балканский кризис 90-х годов – и с четырёхзвёздным генералом Уильямом Кроучем, и с тогда трёхзвёздным генералом Джорджем Кейси удавалось находить точки соприкосновения, вырабатывать общие решения. Когда я им объяснял, что албанцы – это мафиозные неуправляемые структуры, которые всё равно будут стрелять и по русским, и по американцам, а если вы начнёте их поддерживать – по вам будут стрелять ещё и сербы, а ответственность за гибель военнослужащих возложат на вас, – это оказывало своё действие. Но когда мы подписываем документ, в котором обозначены зоны присутствия, а потом из Пентагона им приходит приказ присутствовать и в других секторах конфликта, Черномырдин с Тэлботтом о чём-то ещё договариваются – и видно, что ситуация, когда ими управляют из госдепа и ЦРУ, воспринималась военными как унижение. Объединённый комитет начальников штабов США постоянно находится в скрытой оппозиции к министру обороны – гражданскому, как правило, лицу. И его председатель, наряду с министром обороны, является постоянным членом Совета национальной безопасности США – военные на этом настояли, поскольку более ответственно относятся к этим вопросам, чем политики. И в афганской кампании, и в иракской кампании, и в югославской кампании американские военные демонстрировали, на мой взгляд, чёткое понимание того, в чём состоят национальные интересы их страны, и какова должна быть роль вооружённых сил в обеспечении этих интересов. Но очень часто интересы крупного капитала, транслированные через политическую машину государства, оказываются доминирующими, и генералы оказываются вынуждены делать то, что сами не считают верным.

Владимир ВИННИКОВ.

Понятно, что в такой ситуации их действия вряд ли будут эффективными – или же они начинают сотрудничать уже напрямую с «заказчиками», как это было с наркотиками в Афганистане или с нефтью и антиквариатом в Ираке? Это и выгоднее, и способствует карьерному росту. Точно так же львиная доля гигантского военного бюджета США достаётся крупным компаниям, и генералы, отвечающие за эти проблемы, тоже «коммерциализируются».

Леонид ИВАШОВ.

Именно поэтому, при всей внешней политической нейтральности, военный истеблишмент США всё-таки ближе к республиканцам, представляющим интересы военно-промышленного комплекса. И единственный в XX веке генерал, ставший президентом США, знаменитый Дуайт Эйзенхауэр, тоже баллотировался от Республиканской партии. Любой республиканский президент стремится предельно увеличить оборонный заказ, развязать побольше военных конфликтов, и всё это открывает военным дорогу к новым званиям, новым ресурсам и так далее. Впрочем, с этим военно-промышленным лобби вынужден считаться любой президент США: хоть республиканец, хоть демократ.

Есть ещё один момент – американцы слабы «на земле», масштабных сухопутных операций они, по сути, никогда не проводили и стремятся своё пребывание на поле боя минимизировать. При помощи авиации, флота, ракет, денег, политики – чего угодно и как угодно.

Владимир ВИННИКОВ.

Во время Иракской кампании весной 2003 года, помнится, американские войска несколько дней просто стояли перед Багдадом, не предпринимая никаких действий, пока не договорились с генералами Саддама Хусейна о том, что серьёзного сопротивления не будет.

Леонид ИВАШОВ.

Да, там был подкуп, и суммы оказались чуть ли не девятизначными. Но всё это приводит к тому, что сухопутные силы считаются в армии США второстепенными и чуть ли не второсортными. Морская пехота и флот в целом, авиация, части спецназа – это «белая кость» американских вооружённых сил. То есть ставка делается на подавляющее превосходство, в том числе – технологическое, с равным или близким по силе противником американцы воевать не любят, не умеют, да и не рискуют, как правило. У них же контрактная армия, по сути своей – наёмная, а это хорошо известные плюсы и минусы по сравнению с армией призывной.

Владимир ВИННИКОВ.

Национальной гвардии США это тоже касается?

Леонид ИВАШОВ.

Да, это лишь «второй рабочий контракт» для большинства её участников, причём – контракт с правительством.

Владимир ВИННИКОВ.

А как строится взаимодействие между военными элитами США и их европейскими союзниками?