почувствовала, как теплые пальцы провели по моим волосам. Наконец туман рассеялся. Я открыла глаза, и в них расцвели искры энергии. Я поняла, что бабушка ушла. Кэт и Рив спали. Коул лежал рядом со мной, его глаза были закрыты. Он рассеянно поглаживал меня по голове.

Я улыбнулась. Мне нужно было больше, больше его.

Я подумала о дневнике. Об ответах. Свет. Огонь. Очевидно, что он был для меня светом. Так же ясно, что я горела для него. Но было еще кое-что, чего мне не хватало.

Новая задача: выяснить это, и быстро. Время поджимало.

* * *

— …я всегда знал, — сказал Лед Кэт.

Мои веки дрогнули, и я поняла сразу две вещи. Я заснула, пока Коул гладил меня, и наступило утро.

Лед сидел рядом с кроватью Кэт, держа ее за руку. Из другой руки торчали трубки… трубки, подключенные к аппарату диализа.

Ее глаза расширились от шока.

— Знал?

— Ну, да. Кошечка Кэт, я, типа, мастер секретных операций, и не только когда речь идет о Call of Duty. Чтобы быть рядом с тобой и позволить тебе быть рядом с моими друзьями, я должен был знать о тебе все. Я никогда ничего не говорил о твоей болезни, потому что хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы самой мне все рассказать.

О, ничего себе. Он всегда знал.

— Ну, это не помешало тебе задавать миллиард вопросов о том, что я делаю каждый день, — ворчала она.

— Я давал тебе возможность признаться, — сказал он, ухмыльнувшись.

— Это была ловушка, говнюк, просто и ясно. Я должна злиться на тебя.

Он выгнул бровь.

— Должна?

Она вздохнула.

— По какой-то причине я никогда не находила тебя сексуальнее. А ты знаешь, что мне трудно злиться на что-либо сексуальное.

Он рассмеялся, но через несколько секунд он стал серьезным. Его взгляд пронзил ее, напряженный и требовательный.

— Я хочу, чтобы ты выздоровела, Кэт. Хочу, чтобы ты была рядом и мучила меня вечно.

— Я тоже этого хочу, — прошептала она. — Больше всего на свете. И мне жаль, что я так часто расставалась с тобой. Просто не хотела, чтобы ты видел меня, пока я болею. Не хотела твоего сочувствия или жалости, или, что еще хуже, чтобы ты оставался со мной, потому что чувствовал себя обязанным.

— Тебе не о чем сожалеть. Ты заставляла меня бегать за тобой, и мне это нравилось. И я остался с тобой, потому что люблю тебя, а не по какой-то другой причине.

Мое сердце сжалось. Я не должна была слушать это. Это личное. Момент уязвимости и тоски, который я не должна разделись. Я перевернулась на другой бок, давая паре как можно больше личного пространства, и оказалась лицом к лицу с Коулом.

Он смотрел на меня.

— Выглядишь лучше, — сказал он.

— Ты здесь, — ответила я. Непонятно, почему я была удивлена.

— Конечно, здесь. Я не хотел быть в другом месте.

Мое сердце подпрыгнуло, угрожающе.

— Коул, — вздохнула я. — Спасибо, что приехал, чтобы спасти меня. Спасибо тебе за все.

Он кивнул, но в его глазах появился жесткий блеск.

— Я отвез твою бабушку, съездил к отцу и вернулся в домик. Тебя там не было, но твои следы были снаружи. Потом я получил твое сообщение. Думаю, я задержался на полтора часа, и к тому времени было уже слишком поздно. И я сожалею об этом. Нет, — добавил он, когда я открыла рот, чтобы ответить. — Ты не должна говорить мне, что у меня нет причин чувствовать себя виноватым. Я люблю тебя и буду чувствовать себя виноватым, если захочу.

Однажды он сказал мне, что будет добиваться меня всем, что у него есть. Вот. Это все, что мне было нужно.

Хоть я и пыталась, но не смогла найти в себе силы поднять руки и обнять его. Все, что я могла сделать, это наклониться вперед и прижаться лбом к его груди. Его сердце билось быстро, но ровно.

— Как ты нас нашел? — спросила я.

— Джастин знал несколько адресов учреждений «Анимы» в этом районе. Я чуть не разнес свой дом, пытаясь привлечь внимание твоей сестры. Она появилась, я дал ей адрес, и она была лучше, чем камера.

— Но она не могла попасть в здание, чтобы увидеть нас. Там был блок.

— Да, но она могла видеть и слышать всех, кто входил и выходил. О тебе говорили.

«О. Спасибо, милая сестра».

Он поцеловал меня в висок.

— Ты скажешь мне то, что я хочу услышать сейчас? Не засыпая на мне во время этого?

— Определенно. Но что ты хочешь услышать?

Два его пальца слегка сжали мой подбородок и подняли мою голову, пока наши взгляды не встретились. Коул долго смотрел на меня, молча, прежде чем криво усмехнуться.

— Не бери в голову. Я подожду.

— Чего?

— Тебя. — он прижал мою голову к своей груди… прислонив меня к последней букве «л» в моей фамилии… и прервал зрительный контакт. Поглаживая кончики моих волос, он сказал: — Знаю, что ты любишь задавать тысячи вопросов. Есть ли что-нибудь, что ты очень хочешь узнать?

Я была озадачена этим разговором… серьезно, что он хотел, чтобы я сказала? Все в нем успокаивало меня, заставляя расслабиться.

— Ты знаешь, где бабушка?

— Ранее она проходила мимо, услышала, как ты разговариваешь во сне и решила провести остаток ночи рядом с тобой, на случай, если она тебе понадобится. Я пришел несколько часов назад. Я сходил в душ и отправил ее в ее старую комнату отдохнуть. Она отказывалась уходить, пока я не пообещал позвать ее, когда ты проснешься.

Любимая бабушка. В последнее время она видела так много смертей.

— Я так хочу убить Зомби Али.

— Ты чувствуешь притяжение?

Я знала, о чем он спрашивал.

— Я чувствую их, желания атаковать и питаться, ждущие на границах моего сознания. Мне нужно больше света.

— Да. Так написано в дневнике.

Удивленная, я сказала:

— Ты смог прочитать его?

— Да. Я просидел с этой штукой несколько часов, ничего не добившись, думая о цифрах и символах, о том, что они могут означать, перебирая их в голове, и наконец, внезапно, слова начали проясняться. Я был так поражен, что оглянулся вокруг, чтобы убедиться, что не сплю, и увидел свое отражение. Мои глаза были серебряными.

— Серебряными?

— Да. Как у зеркала.

Зеркала. Интересно.

— Если глаза — это окна в душу, то, наверное, они могут быть и зеркалами. — я сделала паузу. — Как думаешь, что послужило катализатором?

— Может быть, моя полная поглощенность им. Мы