– Я ничего не понимаю…

– Для специалистов это довольно простое дело. Одни государства высылают шпионов, а другие – своих агентов, дабы, следя за теми первыми, понять намерения противников. Не стану вам надоедать этим. Достаточно лишь сказать, что эта красотка, чья фотография лежит перед вами, невольно направила нас на след чрезвычайно опасной птички и нашего общего знакомца, господина Валло, который выступал у нас под именем Роберта Тоннора. Кроме того, именно ее мы можем благодарить за то, что обратили внимание еще на нескольких человек. А поскольку наперед знали о ее намерениях и целях, то соответствующим образом изменяли и сведения, которые она добывала, – и таким образом вводили в заблуждение ее разведку. Теперь вы понимаете, отчего мы ее не арестовывали?.. Такой шпион, как та дама, как и всякий другой известный агент, скорее выгоден для нас. Я также знаю, что главным ее планом было добыть те дипломатические документы, о которых вы упоминали. Сперва мы даже имели намерение просить вашего супруга, чтобы он вручил ей определенные подделки. Но при нынешнем распределении сил в этом уже нет необходимости. – Он взглянул на меня, прищурившись, и добавил: – В любом случае я благодарен вам и поздравляю вас. Вы умная женщина.

Мне показалось, он знает куда больше, чем говорит. В его улыбке была толика укора. Неужели полковник догадался, что расследованием дела мисс Норманн занялась именно я?.. Возможно, он даже знал о приезде Фреда и о якобы двоеженстве Яцека? Мне ужасно хотелось прояснить это, однако я решила не спрашивать, чтобы не оказаться в неловкой ситуации. Прощаясь со мной, полковник сказал:

– Ни о чем не беспокойтесь и будьте настолько же отважны и дальше. Сколько бы раз не рождалось в вас подозрение, что некто – шпион, всегда сообщайте об этом мне. В нынешние времена их здесь крутится так много, что сложно выловить всех. И мне не стоит говорить, что этот визит и все, о чем я вам рассказал, следует хранить в тайне. Вы можете открыться мужу, но предупредив, чтобы и он никому не говорил об этом. Если же вас беспокоит тот шантаж, которым вам угрожали, будьте спокойны.

Я очень вежливо поблагодарила его, уверяя, что прислушаюсь к его просьбе. На обратном пути вкратце пересказала Фреду, как складывается ситуация.

Яцек ожидал нас с беспокойством, которого он не сумел скрыть. Но, выслушав меня до конца, почти расплакался. Как же хорошо я его понимала! Столько долгих недель в тревоге! Столько горьких мук совести, столько мрачных перспектив будущего. И вот в конце концов все должно завершиться наилучшим образом.

– Ты настоящее сокровище, – сказал он. – Не знаю, заслужил ли я такую жену.

Мне особенно приятно было то, что он произнес эти слова при Фреде. Я даже сама расчувствовалась. Конечно, у меня есть некоторые недостатки. Порой я люблю докучать близким, я немного высокомерна и чуть ленива. Но когда начинаю думать, в каком положении оказался бы Яцек, не будь у меня моего интеллекта, предприимчивости и решительности, то прихожу к мысли, что ему пришлось бы совершить множество непозволительно глупых поступков. Как знать, быть может, он даже решился бы на самоубийство.

Но ведь правду сказал кто-то из греческих философов, что наибольшим сокровищем является чувство довольства собой. И мне так хорошо и легко сейчас. Я никогда еще не была настолько довольна собой с того времени, как претендент на французский престол, граф парижский, не отступал от меня ни на шаг на гарден-парти у герцога Монако и меня с ним вместе сняли для кинохроники.

А самым важным было то, что я одержала полную и окончательную победу над этой ужасной женщиной. И дело даже не в том, что она не получит Яцека, но то, что сам Яцек сказал ей в глаза, насколько сильно меня любит, – как и то, что Тото тоже придется ее оставить. И выходит, именно она была причиной несчастий Роберта! Это ведь она виновата в его смерти. Выходит, интуиция не подвела меня и здесь. Тогда, на лестнице, я повстречала именно ее. Змея!

И хотя полковник советовал больше не обращать на нее внимания, согласиться на это я не могла. Ни за какие сокровища! Я поняла, что должна узреть ее падение и унижение собственными глазами. Не сумела бы отказаться от этого.

– В любом случае необходимо удостовериться, какого рода фальшивые документы хотела отдать тебе та женщина, – заявила я Яцеку.

Он принялся резко возражать:

– Нет-нет! Я больше не желаю этого знать. Если вы убеждены, что документы – подделка, а полковник Корчинский четко дал понять, чтобы мы проигнорировали ее угрозы, нет в этом мире такой силы, которая могла бы заставить меня еще раз встретиться с той женщиной. Я чувствую почти физическое отвращение от одной мысли об этом. Не люблю прикасаться к мерзости. Нет. Уж лучше мы поедем в имение отдохнуть от всех этих жутких событий.

Я успокоила его:

– Совершенно не подговариваю тебя встречаться с ней. Сделаю это сама.

– Я не соглашусь и на это, – решительно запротестовал Яцек. – Она может тебя оскорбить или сделать нечто подобное.

– Не бойся. Я не позволю себя оскорблять. К тому же со мной будет господин ван Хоббен.

Яцеку, кажется, ужасно хотелось выразить свои опасения относительно и этого пункта моей программы, но, поскольку я дала понять, что дело решено, он удержался от любых дальнейших замечаний. Я попросила Фреда остаться на ужин. Сколько же у него такта и знания людей! За пару часов он сумел добиться расположения Яцека и поменять его восприятие детективов вообще и себя в частности на куда лучшее. А я наблюдала за тем, как он это делает. Методы его были совсем не сложными. Состояли они в том, чтобы все, что ни говорит Яцек, принимать как увлекательную для себя новость, о которой он раньше и понятия не имел. Часто бывал чуть иного мнения, но для того только, дабы тут же дать себя убедить. Когда он ушел, Яцек сказал:

– Очаровательный парень. И при этом очень разумный. Став чуть постарше, он сможет рассчитывать на большой успех у женщин.

Я не могла не согласиться с Яцеком.

Я с утра дежурила, чтобы Яцек не подошел к телефону, и оказалось, предчувствие меня не обмануло. Едва лишь подняла трубку, сразу узнала ее голос и произнесла:

– По некоторым причинам пан Реновицкий не может подойти к аппарату. Это мисс Норманн? Я узнала ваш голос. Муж рассказал мне обо всем, и я уполномочена им закончить дело с вами. Подойдет ли вам встретиться в одиннадцать?

И тут я ее впервые подловила: я говорила по-польски, и она ответила мне так же:

– Хорошо. Буду ждать вас ровно в одиннадцать.

Я тотчас позвонила Фреду, и мы договорились, что к мисс Норманн отправлюсь одна, он же останется наверху, чтобы слушать наш разговор. А в случае необходимости сойдет вниз. Надлежало считаться с тем, что мисс Норманн не захочет говорить о деле при свидетелях и начнет притворяться, будто ни о чем не знает. Фред дал мне еще несколько указаний, а когда я упомянула о том, что разговаривала с мисс Норманн по-польски, он предупредил меня: