Ксюша норовит поспорить, – вам это точно ни к чему, вы работаете, а все эти визги–крики по ночам…

– Так, Юля, заткнись! Вот просто заткнись! – не выдержала Ксюша. – Если прижмёт, не помиритесь с мамой, переедешь к нам. И даже не спорь, поняла меня?

Ошарашенной подобной категоричностью девушке оставалось лишь кивнуть. У неё просто не было слов. Ксюша выглядела серьёзно, как никогда, и неожиданно бескомпромиссно. Юлька даже подумала на мгновение, что этот вариант подруга давно проработала с Севой, потому и держится с такой уверенностью.

Она была почти права. Любящий долгосрочное планирование Сева как–то беседовал о подобной возможности с Ксюшей, и они ещё сто лет назад всё обсудили. И за его внимание и заботу, за готовность жертвовать своим удобством ради её счастья, Ксюша едва ли не боготворила любимого мужчину.

Она пока не осознавала, что они так сильно идут на уступки друг другу, так стремятся обустроить комфорт другого, что их совместная жизнь строится с основательностью средневекового каменного замка – когда все силы и средства задействованы на единую цель. И была счастлива. Как он и обещал. И делала счастливым его.

– Юльчик, не парься. Ты не будешь обузой. Наши отношения с Севой выдержат всё и даже больше.

– Ты стала такая… клёвая, просто обалденная, – сделала комплимент Юлька подруге. – Вся светишься изнутри, спокойная, уравновешенная. Знаешь, мне почему–то вспоминается принцип Инь–Ян, когда смотрю на тебя. Вы с Севой уравновесили друг друга. Мне с тобой находиться всегда приятно, но сейчас ты по–особенному притягательная и приятная, хочется греться в лучах твоего счастья и света. Боже, я какая–то жутко поэтичная сегодня, – Юлька хохотнула коротко и смущённо. – Слушай, а может ты беременна? Говорят, счастливые беременные вот такие солнышки, как ты.

– Не–е–е-е-ет, – в ужасе протянула Ксюша, – даже не говори мне об этом! Мы уже обсудили с Севой, детей будем заводить попозже, когда оба захотим малыша. А так у нас пока другие планы.

– Какие? Расскажи, давай переключимся на что–то более приятное, чем мои нерешабельные проблемсы, – исковеркала и русский и английский Юлька.

– Да у нас всё банально, в общем–то. Сева уже копит деньги на свадьбу, я уговариваю не тупить и просто расписаться и взять ипотеку, но ему, если он пойдёт к отцу, а он рано или поздно пойдёт, выдадут служебную квартиру. Там через десять лет службы она переходит в собственность или что–то такое.

– Не поняла, а почему он пойдёт рано или поздно? Ты ведь говорила, что не хочешь, чтобы муж был невыездной? – Юля пила чай и слушала внимательно. Было безумно приятно отвлечься ото всех забот и проблем, погрузившись в чужую жизнь хотя бы ненадолго.

– Говорила. Но у Севы… Блин, мне ничего нельзя рассказывать! Не работа, а сплошные минусы. Короче, суть в том, что ему обеспечен карьерный рост и интересные проекты. Интересные Севе, я имею в виду. Ты ведь знаешь, какой он у меня ботаник, ему это всё важно до чёртиков. Он ради меня собирался всё бросить и искать обычную работу, но в итоге я как–то поняла, что это не его. Знаешь, пусть лучше служит, но зато будет с удовольствием туда ходить, а не тянуть лямку.

– Это мудро, – одобрила подруга, отделив вилкой малюсенький кусочек пирога. Она давно наелась, но не есть восхитительное лакомство не могла, пока оно дразнилось и прекрасным видом, и волнующим рецепторы ароматом.

– Мама тоже мне так сказала. Я просто стараюсь, чтобы ему было так же хорошо со мной, как и мне с ним, вот и всё.

– Вы молодцы.

– Это всё Сева. Ты знаешь, мне его нежная любовь к планам казалась довольно нудной, но в жизни планирование и привычка всё структурировать – крутая штука. У нас нет мелких бытовых проблем вообще, – Ксюша выпучила глаза, чтобы донести глобальность мысли, и Юля недоверчиво хмыкнула.

– Так не бывает, – возразила она.

– Бывает. У нас правило – если кто–то чем–то недоволен, он озвучивает проблему, мы решаем её совместно, Сева записывает в специальный блокнотик и всё, решение обжалованию не подлежит, и все его придерживаются. Очень удобно. Не надо по сто раз повторять одно и то же. И дисциплинирует некисло, я быстро привыкла убирать туфли на полку, а то швыряла их по всей прихожей, ну, сама знаешь.

– Фантастика какая–то, – Юлька никак не могла поверить, что это правда, хотя разум нашёптывал: «Это же Сева!»

– Может, для кого–то и фантастика, а у нас так. Мы стараемся сразу договариваться, чтобы, когда первое безумие чувств пройдёт, уже привыкли выполнять каждый свою часть работы и не раздражались по пустякам.

– Да уж. Я догадывалась, что учёные чуток шизанутые, но не думала, что от этого есть практический толк, – выдала подруга. – Удобно.

Ксюша пожала плечами, подхватила пустые тарелки и чашки, отнесла в мойку и сразу ополоснула, как было оговорено правилами их семьи.

От предложения рассмотреть квартиру повнимательнее Юлька, конечно же, не отказалась, и девушки перешли из кухонной зоны в гостиную.

– Офигеть, это где ты? – через минуту завопила она, разглядывая фотографии.

– Это на Русском острове, меня Сева фотографировал, – Ксюша улыбнулась воспоминаниям, а ещё ей очень захотелось снова прокатиться на тех качелях, завораживающих, чуточку страшных и одновременно дарящих ощущение незамутнённого детского счастья.

– Мне кажется, ты здесь мечтаешь, чтобы он тебя поцеловал. У тебя лицо такое говорящее, просто большими буквами написано: «Иди сюда, болван!» – комментировала Юлька увиденное.

– Я уже не помню, о чём мечтала, но он меня поцеловал так, что я чуть с качелей не грохнулась в воду, – поделилась сокровенным Ксюша.

– Ребята, вы такие клёвые, просто сил нет. Знаешь, если бы не все твои рассказы, я бы после этих фотографий сразу догадалась, что он тебя любит. Они живые. Ты на каждой, я не знаю, как сказать, чтобы было понятно, но у тебя есть не самые удачные ракурсы, и здесь они тоже есть, но ты везде красивая. Он как будто дал всем посмотреть на тебя своими глазами с помощью этих фотографий.

Юля крутила головой, наклоняла её то вправо, то влево, рассматривая каждую деталь на фото, что–то комментировала, Ксюша позади неё сейчас не воспринимала информацию. Она просто млела. Подруга умела подмечать то, что для большинства людей оставалось сокрыто мраком. Да и сама Ксюша не сразу поняла, что так завораживает её в этих фотографиях, красивых, но не холодной и бездушной эстетикой, а эмоциональной составляющей, наполненностью. Ксюша до этого говорила, что у фотографий, как и у книг, есть душа, но сейчас она поняла – Юлька права, в этих