Я усмехнулся, представил её Джипу, и он тут же включил свое непритязательное обаяние.

– Джеки, – сказал я, – это же Спираль, ты помнишь? Когда-то, во дни Молл или даже раньше, Рай был одним из крупнейших портов в Европе.

– Да, это так, – Молл кивнула, светлая грива коснулась прелестной ложбинки на её груди, – и его тень простирается гораздо дальше, чем можно себе представить. Рай, куда мы направляемся, сейчас снова известный порт. – Она похлопала ладонью по рукоятке меча, откинула голову и тихо рассмеялась. Смех Молл, даже такой тихий, был по-прежнему волнующ.

– Снова? – переспросила Джеки. – Снова? Но каким образом море могло снова дойти до Рая?

Я пожал плечами. Мне было неловко.

– Откуда мне знать? Уровень моря поднялся? Суша опустилась? Молл, о каком моменте в будущем мы говорим? Но Молл только улыбнулась.

– Глобальное потепление? – продолжала настаивать Джеки. – Таяние снегов? Всё это могло стать причиной? А Шимп? Он не знает?

Его имя мы произнесли одновременно.

– Шимп? – хором отозвались Молл и Джип.

– Боже мой! – Я был подавлен. – Мы же оставили его связанным в лодке!

Мы бросились к ограждению мостика, но, к величайшему нашему облегчению, Те Киоре головы не потерял. Шимп сидел, прислонившись к ограждению, все ещё связанный, но уже явно приходящий в себя.

– Кто это? – спросил Джип.

– Э-э… это мудрец. Как Ле Стриж, только, – добавил я, заметив, как изменилось лицо Джипа, – только не такой отвратительный. Его порекомендовала Катика.

Джип взглянул на Молл. Та пожала плечами.

– Эта малышка ведьма неплохо разбирается в людях. Но всего никто знать не может.

– Ладно, но почему вы его связали, как дикого зверя? – удивился Джип.

– На острове на него что-то нашло. Давайте-ка мы лучше спустимся и…

– Хорошо. Мы с Молл к вам присоединимся.

Те Киоре услышал, как мы спускаемся по трапу.

– Привет, мистер. – Те Киоре подскочил к Джипу и выставил большой палец. – Он выпил грога, правда чуть-чуть. Но, по-моему…

– Ладно, – перебил я его и опустился на колени возле стонущего колдуна. Немного поколебавшись, я разрезал веревки, туго стягивавшие его запястья. Если что, нас тут много и мы с ним справимся. Да и Молл, наверное, справилась бы с ним одна. Но, похоже, Шимп был такого же роста, как всегда, и обращенные на меня глаза были те же, только взгляд показался слегка ошарашенным. Он поднял только что освобожденные руки, внимательно посмотрел на них, открыл рот, словно хотел закричать на меня, потом со страдальческим видом поднес пальцы к вискам.

– Waat is… hebje[141], – и хрипло прошептал в заключение: – Что тут, черт возьми, происходит, экое мучение!

– Ну… – начал я. Пока я рассказывал, глаза Шимпа округлялись, Молл постукивала ногой по палубе, а у Джипа был вид человека, которого душат его же воротником, так покраснело у него лицо. Но он дождался, пока я закончу свое повествование, и только тогда возмутился:

– Какого… – Джип получил строгое воспитание в Канзасе – во времена испано-американской войны[142]и стеснялся даже самых невинных выражений, но сейчас с трудом сдержался. – А чего вы ожидали? О чем… о чем вы вообще думали, прогуливаясь тут по бережку? – Он в бешенстве показал на зловещий остров. Подняв глаза, я, содрогнувшись, увидел, что туман снова сполз с горного хребта, обнажив вершину, действительно напоминавшую пустой глазницей и провалившимся носом голый череп.

– «Остров черепов»! – воскликнули все, один я промолчал.

– Неужели никто из вас… ни разу не был в кино? – спросил Джип в крайней степени возмущения.

– Терпеть не могу кино! – громко сказал Те Киоре. – От этих дурацких надписей у меня голова трещит.

– Когда-то я этот фильм видел, – сказал я. – Мне тогда было лет девять. И он мне понравился. Но больше я на него не ходил, считал его совсем уж детским. Он почти стерся у меня в памяти. – Я заметил, что Джеки смотрит на меня как-то странно. – Знаете, я был очень серьезный ребенок. А сейчас не сразу сообразил. Но ты прав, Джип, ты когда-то предупреждал меня. Что ты тогда говорил? Говорил, будто здесь есть все, что человек когда-либо придумывал. Но я даже не подозревал, что тут может быть и такое.

Шимп снова сжал голову руками и застонал.

– Очень популярное кино, да?

– Очень, – ответил Джип, с холодным подозрением глядя на Шимпа. – Его посмотрел миллион человек во всем мире.

– Снят семьдесят лет назад, – добавил я, – а смотрят его до сих пор.

– Он в какой-то мере документальный, – заключил Джип. – Парни, которые его снимали, – это вам не голливудские искатели приключений. Они бывали в этих морях.

Джеки с округлившимися глазами щелкнула пальцами и удивленно хмыкнула:

– Ах, так это тот фильм? Правильно! Стив, ты сказал, что остров напоминает тебе Коммодо, и не мог вспомнить почему! А потому что Коммодо, Флорес и гигантские вараны как раз и подсказали идею создателям фильма!

Шимп снова застонал, теперь уже скорее от досады, а не от боли.

– Это архетип… Een hele nieuwe arketyp…[143]Мне следовало знать. Видели миллионы, а я никогда даже не слышал. И вот, пожалуйста! – проворчал он с отвращением. – Он ведь ждет меня, просто ждет, ждет, чтобы я вернулся к нему!

– Ты и все остальные – люди старомодные. Чем дольше вы будете здесь слоняться, каждый в той роли, которая ему больше подходит, тем вероятнее придете в никуда. – Джип оперся бедром об ограждение и смотрел на Шимпа с настороженной улыбкой. – Ну хорошо, по крайней мере, вне его пределов ты в безопасности. Но, мистер, на твоем месте я бы держался подальше и от Нью-Йорка. Как можно дальше! И вообще, от высотных зданий повсюду – тоже. – Он погрозил Шимпу длинным пальцем. – А уж если тебе понадобится во что бы то ни стало лезть наверх, то пользуйся лифтом, слышишь?

Капитан Августин Ленгли Феррис, баронет, командир корабля Её Величества королевы Британии «Сапфир», вооруженного семьюдесятью четырьмя пушками, сложив домиком свои длинные костлявые пальцы, походящие на паучьи лапы, и глядя поверх них, внимательно изучал нас. Взгляд этот не слишком обнадеживал. Холодную синеву глаз на длинном, лошадином, напоминавшем череп лице подчеркивали темные волосы и бледная кожа. Несколько дерзких веснушек украшали крылья носа и высокие угловатые скулы. Впалые щеки скрывались за пышными бакенбардами, густыми и прямыми, двумя дугами они спускались вниз, словно два водопада-близнеца, с математической точностью разделенные тонким ртом. Костлявый подбородок отличался особой блестящей гладкостью, которой можно добиться, только пользуясь опасной бритвой. Гладким был и его голос: когда он сообщил мне плохие новости, в нем не было и следа эмоций.