– Вовсе не обязательно, – сказал я. – Я лишь имею в виду, что ситуация вышла у него из-под контроля. И порой такое заканчивается трагедией, которой изначально никто не хотел.

– Итак, мистер Девлин, это еще больше сужает круг подозреваемых. Мы ищем того, кто был знаком со всеми треми детьми и у кого имелся мотив желать им смерти, – сказала Кэсси. Раскачиваясь на стуле, она закинула за голову руки и внимательно смотрела на Девлина. – Мы его поймаем. С каждым днем мы все ближе. Так что если вы хотите нам что-нибудь рассказать, причем про любое из дел, сейчас самое время.

С ответом Джонатан не спешил. В помещении повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гулом люминесцентных ламп на потолке и мерным постукиваньем – это Кэсси стучала ногой по ножке стула. Взгляд Джонатана сполз с нее и уперся в фотографии: вот Кэти замерла в причудливом арабеске; вот стоит посреди зеленой лужайки, волосы растрепались, в руках сэндвич, на лице улыбка; Кэти с приоткрытым глазом и запекшейся на губе кровью. Лицо Девлина исказила такая первобытная, почти непристойная боль, что я едва не отвернулся.

Тишина делалась все более гнетущей. Я уловил, как в облике Джонатана что-то едва заметно меняется. Губы и спина приобрели особый излом, тело обмякло, словно пропиталось водой и набухло, а каждому детективу известно, что такое происходит прямо перед тем, как подозреваемый сознается, перед тем, как он окончательно и почти радостно бросит линию обороны. Кэсси перестала стучать по стулу. Сердце у меня подскочило прямо к горлу, и мне почудилось, что изображения на снимках у меня за спиной затаили дыхание и ждут, когда Девлин начнет говорить. Тогда они оторвутся от бумаги и, особожденные, полетят по коридору дальше, в вечерние сумерки.

Джонатан Девлин с силой потер губы, скрестил на груди руки и снова взглянул на Кэсси.

– Нет, – произнес он, – мне нечего сказать.

Мы с Кэсси хором выдохнули. Я знал, что возлагаю на этот разговор неоправданно большие надежды, и все же, хоть сперва внутри у меня все оборвалось, теперь это не имело значения – в этот миг я уверился, что Джонатану что-то известно. Он, считай, открыто в этом признался.

Для нас это стало настоящим потрясением. В процессе расследования мы перебрали столько версий и гипотез (“Ладно, давайте хоть на секундочку допустим, что это все-таки сделал Марк, а болезнь Кэти и старое дело не имеют никакого отношения к убийству, и допустим, что Мэл не врет. Кто тогда перетащил труп?”), что очевидность фактов стала чем-то зыбким, словно давняя детская мечта. Ощущение у меня было такое, будто я пробираюсь по темному чердаку, где вокруг висят платья, и вдруг я наталкиваюсь на человеческое тело, теплое, твердое и живое.

Кэсси качнулась вперед, и стул облегченно встал на четыре ножки.

– Ясно, – сказала она, – ясно. Давайте вернемся к самому началу. Изнасилование Сандры Скалли. Когда именно это случилось?

Джонатан резко повернулся ко мне.

– Не волнуйтесь, – успокоил я его, – срок давности истек.

На самом деле мы не удосужились проверить, но это и не требовалось, ведь привлечь Девлина мы все равно не сумели бы.

Он настороженно смотрел на меня.

– Летом восемьдесят четвертого, – наконец проговорил он, – число я не помню.

– Согласно некоторым показаниям, это случилось в первые две недели августа. – Кэсси открыла папку с делом. – Вы согласны?

– Вполне возможно.

– У нас также есть показания, согласно которым были свидетели.

Девлин пожал плечами:

– Этого я не знаю.

– Вообще-то, Джонатан, – продолжала Кэсси, – нам сообщили, что вы бросились за ними в лес, а когда вернулись, сказали: “Сопляки гребаные”. Судя по всему, вы знали, что вас видели.

– Может, и так. Не помню.

– Дети видели, что именно вы совершили. Как вы относитесь к этому?

Он снова пожал плечами:

– Никак не отношусь. Я уже сказал – я такого не помню.

– Кэтел говорит… – она перевернула страницу, – Кэтел Миллз говорит, вы испугались, что они заявят в полицию. Он говорит, вы так испугались, что – дальше цитата – “несколько недель от страха обделывались”, – конец цитаты.

Джонатан сдвинулся назад, к спинке стула. Руки скрещены на груди. Непоколебимый, как стена.

– Что вы сделали, чтобы они не заявили на вас?

– Ничего.

Кэсси рассмеялась:

– Ой, да бросьте, Джонатан. Мы же знаем, кто были эти свидетели.

– Тогда вы явно знаете больше моего. – Лицо его оставалось бесстрастным, чувств он ничем не выдавал, разве что на щеках заалели пятна: Девлин злился.

– И спустя всего несколько дней после изнасилования двое из этих свидетелей исчезли. – Кэсси неспешно поднялась, потянулась и подошла к стене с фотографиями. – Питер Сэведж, – ее палец остановился на школьном снимке. – Я попрошу вас посмотреть на фотографию, мистер Девлин.

Кэсси дождалась, пока Джонатан поднял голову и с явной неохотой уставился на снимок.

– Говорят, он был прирожденным лидером. Останься он в живых – и, возможно, вы вместе возглавили бы кампанию “Стоп шоссе!”. Его родители не в силах уехать из Нокнари, вы об этом знали? Несколько лет назад Джозефу Сэведжу предложили работу его мечты, но тогда пришлось бы переехать в Голуэй, однако им невыносимо думать, что однажды Питер вернется и не застанет их.

Джонатан Девлин попытался что-то сказать, но Кэсси его опередила.

– Джермейн Роуэн, – ее палец передвинулся на следующую фотографию, – или Джейми. Она хотела, когда вырастет, стать ветеринаром. Ее мать до сих пор ничего не поменяла в ее комнате. Каждую субботу она протирает там пыль. Помните, в девяностых вся страна перешла на семизначные телефонные номера? Так вот, Алисия Роуэн пошла в главное подразделение телефонной компании и в слезах упросила их оставить ей шестизначный номер – на тот случай, если Джейми позвонит домой.

– Мы не… – снова начал было Джонатан, и снова Кэсси не позволила ему закончить – заговорила громче, заглушив его голос.

– А это Адам Райан (фотография моих ободранных коленок). Его родители переехали из-за шумихи и страха, что тот, кто это сделал, вернется за мальчиком. Их след утерян. Но где бы Адам сейчас ни жил, случившееся осталось с ним навсегда. Вы же любите Нокнари, да, Джонатан? С самого раннего детства вы были неотъемлемой частью этого поселка, верно? Наверное, Адам чувствовал бы нечто подобное тоже, повернись жизнь иначе. Но сейчас он живет где-то еще, и домой он вернуться не может.

Ее слова откликались во мне эхом колоколов в затонувшем городе. Говорить Кэсси умела, и на секунду меня охватила такая дикая безысходность, что я едва не запрокинул голову и не завыл.

– Знаете, Джонатан, какие чувства испытывают по отношению