Тролль поднял королеву на руки и последовал за эльфийкой, которая отправилась в недалекие кустики, отделявшие дубовую рощицу от болота. Фродо демонстративно направился в противоположную сторону.

В это время проснулся и подошел к костру Шалай.

– Куда это ребята отправились? – поинтересовался он, глядя вслед размежевавшимся друзьям.

– Отмываться, – ответил я и, посмотрев на воеводу, прибавил: – Тебе тоже стоило бы привести себя в порядок, твои седины этого заслуживают.

– Да? – несколько удивился Шалай и неожиданно выхватил из какого-то потайного кармашка зеркальце. Последующие несколько минут он уделил рассматриванию собственной головы, причем без конца охал и ругался вполголоса. Я никогда бы не подумал, что наш почтенный воевода придает такое серьезное внимание своей внешности. Наконец он оборотил свое огорченное и встревоженное лицо ко мне и посетовал:

– Я впервые вижу себя в таком неприглядном виде и к тому же ничего не могу поделать!

– Ну почему же ты ничего не можешь поделать? – удивился я. – Вот сколько угодно воды, а если ты пойдешь за Фродо, то найдешь при нем вполне достаточный для вас двоих кусок мыла.

– У Фродо имеется мыло?! – чуть ли не взвизгнул от радости Шалай.

– Во всяком случае, я надеюсь, что хоббит, несмотря на всю его чистоплотность, не смылит весь кусок.

Шалай вскочил на ноги и, бормоча себе под нос:

– Надо же, целый кусок мыла! – бросился вдогонку за хоббитом. По дороге он успел еще прихватить и свой седельный мешок.

Таким образом у нас организовался стихийный банный день. Правда, ребята-гвардейцы еще спали, и я решил их пока не будить, потому что им в болоте досталось больше всего.

Поскольку я сам был уже помытый, а на дворе полностью рассвело и таращиться в огонь стало как-то неудобно, мне пришлось заняться делом. Я расседлал лошадей и, отведя свою к берегу, принялся ее мыть. Навыков помойки лошадей у меня было мало, но я решил, что мыть лошадь не сложнее человека, ну, может быть, мыла надо побольше.

Я успел вымыть двух лошадей, свою и Кины, когда на поляну вернулись чистенькие Фродо и Шалай. Оба были замотаны некоторым подобием полотенец и несли в руках свою выстиранную одежду. Увидев, чем я занимаюсь, Шалай тут же присоединился ко мне, а Фродо растерянно оглядел себя и заныл:

– Ну что ж ты меня не предупредил, что коняшек тоже надо мыть?! Вот теперь я снова перепачкаюсь, и мне опять придется купаться в холодной воде, и я простужусь и заболею, и вам придется со мной возиться, и мы не успеем доставить королеву к ее душе. – Он укоризненно посмотрел на меня и перешел к главному: – Серенький, помой моего коника, ты ж все равно уже мокрый, а я еще чайку вскипячу…

– Каждый всадник обязан сам заботиться о своей лошади! – наставительно сказал Шалай.

– А я не всадник, – тут же парировал хитрый хоббит. – Меня, можно сказать, насильно в седло засунули!

– Никто тебя в седло не совал, – возразил воевода. – Мог бы идти пешком.

– Как пешком?! – опешил Фродо. – Вы на лошадях, а я пешком?! Так разве ж я за вами успел бы?!

– А ты не хотел отстать? – простодушно поинтересовался воевода, намыливая спину своего иноходца.

– Конечно! – заверил его Фродо.

– Вот поэтому ты сам и влез на лошадь! – поймал его воевода. – Вот поэтому тебе и следует вымыть ее!

Фродо с секунду помолчал, отыскивая в словах воеводы противоречие, и, не найдя оного, снова заныл:

– Ну почему такая несправедливость! Этому негодяю, Твисту, выдали тележку, а меня засунули в седло! Вот козлов бы я сейчас мигом помыл! Да их и мыть-то не надо было бы, они ж летать умеют!

– Ты откуда знаешь? – удивился я.

– Что я, не видел, как Твист в Храм переправлялся? По тому мосту, который в Храм ведет, в повозке не проедешь, если повозка летать не может.

В этот момент, ломая кусты и нижние ветки дубков, на поляну вывалился Душегуб. Мы мгновенно повернулись к нему и узрели, что в его огромном кулаке зажат воротник куртки вместе с ее верхней частью. Сама куртка была надета на довольно рослого верзилу, пытавшегося, несмотря на явно проигрышную позицию, лягнуть тролля в коленку.

Душегуб, прорвавшись на поляну, приподнял свою добычу над землей и слегка тряхнул ее. У верзилы лязгнули зубы, и он сразу обвис в троллевой лапе, видимо, сообразив, что силенок против Душегуба у него маловато.

– Вот! – глухо рявкнул тролль, выставляя свою добычу вперед на вытянутой руке. – Пытался подглядывать за Эльнордой и Киной!

Мы медленно приблизились, разглядывая добычу Душегуба.

Парень, спокойно висящий во вздернутой куртке, помимо уже указанной части одежды, имел на себе коричневые кожаные штаны, опоясанные широким ремнем с литой металлической пряжкой, на котором болтались пустые ножны от шпаги, черные сапоги с отворотами и высокими каблуками, а из-под куртки выглядывала довольно замызганная шелковая рубаха цыганского желтого цвета. Голова этого пиратски одетого молодца была повязана цветным платком, а кисти рук и физиономия вымазаны грязью, видимо, для маскировки.

Парень спокойно висел в лапе тролля, но хитро прикрытые глаза быстро перебегали по нашим лицам, внимательно нас изучая.

– Кто такой и зачем пожаловал? – строго спросил Шалай.

– Зачем вам, старички, знать лишнее… – неожиданно усмехнулся парень. – Коли жить вам осталось совсем немного?

– Душегубушка, тряхни недоумка, а то он, похоже, не совсем понимает, к кому попал, – ласково попросил я тролля.

Тот, негромко рыкнув, выполнил мою просьбу. С парня свалился один сапог, а в глазах мелькнул страх. Но он все еще хорохорился:

– Можете меня трясти сколько угодно, жизни вам от этого не прибавится, – зло процедил пленник.

– А если за ногу? – предложил молчавший доселе Фродо.

Тролль снова довольно рыкнул и, быстро ухватив парня за голую ногу, вздернул ее вверх, одновременно отпустив куртку. Парень повис вниз головой и тут же взвизгнул:

– Тише ты, громила, ты же мне ногу выдернешь!

Фродо присел рядом с замотанной платком головой.

– Понимаешь ли, малыш, – ласково обратился он к мужику, чуть ли не вдвое большему, чем он сам. – Если нам, по твоим словам, жить осталось совсем немного, то тебе ведь осталось еще меньше. Так что, продляя нашу жизнь, ты продляешь свою… Уловил взаимосвязь?

Парень молчал, но в его глазах появился и застыл страх. Он понял, что в плену он сам, а совсем не мы.

– Кто такой и зачем пожаловал? – повторил свой вопрос Шалай.

– Меня зовут Шустрый Малец, и я – правая рука Рыжего Весельчака!

– Можно считать, что твой Весельчак остался без правой руки, – прорычал Душегуб. – И ноги мы ему тоже поотрываем, если он вздумает подглядывать, как Эльнорда купается!