Он смеяться перестал, призадумался. Затем переспросил:

– Считаешь, что это странно? Что я до сих пор живу с родителями?

– Не знаю. В какой-то степени, я тебе завидую. С твоими родителями и я бы пожила. Вот с моей любимой мамой такой фокус не пройдёт, она сведёт любого с ума довольно быстро. Что уже, кстати, происходит со мной. – Лана немного печально улыбнулась. – Мы с ней отвыкли друг от друга. Много лет каждая из нас занималась своей жизнью.

– Я думал, Люба не упустила бы возможности погостить в Москве.

– Всё было не так весело, как ты думаешь, Вань. Много лет у меня не было времени на то, чтобы устраивать ей московские каникулы. Подозреваю, что мама была бы не против подобного отдыха, потом бы хвасталась всем вокруг, что у неё с взрослой дочерью потрясающие отношения, совершенно дружеские… ну, ты же знаешь её. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, она перестала быть мне матерью, очень старалась перейти в ранг подруг или старшей сестры. А моя свекровь была весьма проницательным человеком, и подобной фамильярности не переносила. Она, наверное, мечтала, чтобы у меня обнаружилась ещё одна мать: старше, мудрее и благообразнее. Но другой не было, а Любу в доме Игнатьевых не жаловали. Поэтому, когда она приезжала, я снимала для неё номер в гостинице.

– Ого.

Лана остановила его удивление жестом руки.

– Будь уверен, маме там нравилось куда больше. Она мою свекровь тоже не переносила, называла её живой мумией с генеральскими замашками. А в отеле для неё были созданы все условия, вплоть до личного косметолога. – Лана всё-таки улыбнулась. – Слава поначалу пытался заслужить хорошее отношение тёщи и не скупился, а со временем просто забыл, за что он платит. И всех это устраивало.

– Зачем ты за него вышла?

Этот вопрос, заданный серьёзным тоном, и пойманный в сети взгляд Ланы, застал её врасплох. Она в первый момент заметалась в собственных мыслях, пытаясь понять, какой ответ Иван хочет от неё услышать, а потом вдруг осознала, что всё это неправильно. И ответ ей подбирать не нужно, он не должен быть правильным и его как-то порадовать. Нужно было сказать правду.

– Потому что я жила дальше. И Слава был отличной партией. – Лана сделала короткую паузу. – И мужем он был хорошим. Никто не виноват, что я… – Пришлось сделать вдох. – Что я не любила его так, как тебя. Возможно, он это чувствовал, и поэтому всё так закончилось. Но мы прожили с ним семь лет, Ваня. И это моя жизнь, сознательная и взрослая. Не проси меня забыть или думать о нём плохо. Я сама всё решила.

Иван отвернулся от неё, но Лана видела, что недовольно сдвинул брови. Пальцы нервно побарабанили по льняной скатерти. Он молчал, и она рискнула его поторопить.

– О чём ты думаешь?

– Знаешь, сколько раз я видел ваши фотографии в журналах? – Он посмотрел на неё. – Ты рядом с ним… с каким-то чужим мужиком. И с заголовком: идеальная пара.

Она с трудом сглотнула комок в горле.

– Я не знаю, что тебе сказать.

– А тебе не нужно ничего говорить. Потому что я знаю, что в этом моя вина. Потому что я тебя не остановил, не вернул, не поехал за тобой. – Иван придвинулся к столу, облокотился на него и продолжил, понизив голос: – Лана, ты на самом деле считаешь, что я об этом не думал? Я все десять лет, после каждого вот такого фотопривета из прошлого сидел и думал: а почему он, а не я? И я знал ответ. Потому что я дурак. Потому что не смог понять, или простить. Потому что не поехал и не забрал тебя домой. Всё откладывал на день, на неделю, говорил себе, что вот сделаю вот это, добьюсь, начну и тогда поеду. Но так и не доехал.

Хотелось плакать, но плакать было нельзя. Лана сидела с нейтральным выражением на лице, расправив плечи и вскинув голову, как её учила свекровь, и для всех вокруг притворялась довольной этим вечером. А на самом деле хотелось поднять руку и вытереть, так и не пролившиеся слёзы. А бывшему мужу сказать, согласиться с ним, что он дурак.

– Я тоже виновата, – негромко проговорила она.

– Лана, моей дочери девять лет.

Она всё-таки задохнулась. Снова схватилась за бокал с вином, поднесла его к губам и на мгновение закрыла глаза. Иван наблюдал за ней, потом вздохнул и откинулся на спинку стула.

– Извини. Я не хотел вечер портить. Просто я без конца об этом думаю.

– Вань, ей всего девять. У тебя ещё столько времени, столько возможностей.

– Я знаю.

– Вот и перестань думать о прошлом. Мы ничего не изменим. Сейчас самое время подумать о Соне. Нам хоть есть на кого пенять, на самих себя, а она… Её жизнь изменилась.

Они замолчали. Принесли заказ, Иван принялся за еду, видимо, пытался отвлечься или придумывал другую тему для разговора, более нейтральную и спокойную, а Лана украдкой наблюдала за ним. Странно, но ей хотелось его как-то успокоить, что-то сказать. Что всё, в конце концов, устроится, и он обязательно, обязательно найдёт с Соней общий язык.

– Как Леся восприняла новость? Ты ведь ей рассказал, я правильно понимаю?

Иван глянул на неё. После чего пожал плечами.

– Как она могла её воспринять? Я сволочь.

Лана неожиданно кивнула и подтвердила:

– Сволочь.

Иван грозно сдвинул брови.

– И ты туда же?

Она улыбнулась, надеясь его подзадорить.

– Я обязана была так сказать. Из женской солидарности.

– Очень мило с твоей стороны.

А Лана спросила, после недолгого молчания:

– Ты хотел на ней жениться? – Иван молчал, и она негромко подтвердила собственные предположения: – Ты хотел жениться. А я всё испортила.

Он ел и смотрел в сторону. В какой-то момент вздохнул.

– Я должен был на ней жениться. – Наконец перевёл на Лану взгляд, и взгляд этот почти пригвоздил её к стулу. – Потому что надо было жить дальше.

Стало неудобно. Лана не знала, в какую сторону ей отвернуться. Кругом люди. А Иван смотрел и смотрел на неё в упор.

– Нина говорила, что она хорошая, – негромко проговорила Лана.

– Нина и мне это говорила. И она хорошая. И, по твоим же словам, никто не виноват, что я не любил её так, как тебя.

– По-твоему, мы всех делаем несчастными?

Иван отложил вилку.

– Замечательный разговор у нас получается. Я планировал отметить твой день рождения, так сказать, с небольшим опозданием, а мы обсуждаем, какие мы с тобой плохие люди. Что же получается, что нам лучше держаться вместе, и никому больше не делать гадостей?

– Мрачную картину ты нарисовал.

Он кинул на неё изучающий взгляд.

– Прошлого или будущего?

На этот вопрос Лана не ответила. Поставила бокал на стол и попросила: