– Конечно. Я же большая!

Лана улыбнулась бывшей свекрови, в улыбке сквозило извинение.

– Она хочет быть самостоятельной, – сказала она.

– Это хорошо. Проходи на кухню, чаю попьём.

– Вани нет?

– На работу уехал. А Вова на лесопилку. Так что никто не помешает.

Лана заглянула к дочке, та перещёлкивала каналы, в поисках мультфильма, после чего прошла на кухню. Соня была права, при Тамаре Константиновне в этом доме всегда пахло чем-то вкусным, сладким, с оттенком ванили. Чайник на плите призывно пыхтел, чашки на столе сверкали, и всё было на своём месте, всё было в порядке. Лана присела за стол, окинула взглядом уютную кухню.

– А я вспоминаю старый дом, – сказала она.

– Я тоже долго привыкнуть не могла. А Ваня как взялся тогда ломать да строить, спорить было бесполезно.

– Давно?

– Лет пять прошло. А мне всё кажется, что новый дом вокруг старого построили. А ведь всё по-другому.

– Это из-за вас. Стены новые, а люди прежние. И привычки, и вещи.

– А ты, скучаешь?

Лана взглянула непонимающе, а Тамара Константиновна пояснила:

– По Москве. Ты ведь долго там жила.

Лана опустила глаза, поводила пальцем по полированной поверхности стола.

– Не знаю. Иногда по ночам просыпаюсь, и начинаю судорожно вспоминать планы на завтрашний день. Я, наверное, лет шесть так жила. По чёткому плану и расписанию. А потом в один день всё изменилось. – Лана печально улыбнулась. – Я вдруг стала никому не нужна, и никто меня нигде не ждёт.

Тамара Константиновна смотрела и слушала очень внимательно. После чего спросила:

– Ты мужа любишь?

Лана ждала этого вопроса. Может, не такого прямого и в лоб, но ждала. И поэтому удивляться или уходить от ответа не стала. Озвучила то, что обдумывала последние недели.

– Это не та любовь. Я не знаю, какая из них правильная. Ваня меня тоже об этом спрашивал: люблю ли я мужа. И я ему сказала… Я ему сказала, что нет. Я тогда была зла, растеряна, и он… я знаю, что он подумал. Что я вышла замуж по расчёту, и Славу никогда не любила. – Лана развела руками и натужно улыбнулась. – Наверное, в какой-то степени это так. В то время мне казалось, что любовь, это то, что у нас с Ваней было. Когда всё горело, пылало, хотелось кричать от восторга или, наоборот, от злости, а уж если страдать, так умирать от этой самой любви. К Славе я ничего подобного никогда не испытывала. Он был другим, он был спокойным, рассудительным, и к нашим отношениям подходил также. А в тот момент мне это и было нужно. Я не хотела больше сходить с ума, тем более по кому-то. Я жила у тётки, но, по сути, я была в Москве одна, да ещё с ребёнком на руках. И я не искала себе богатого мужа, как сейчас все говорят. Мы со Славой познакомились совершенно случайно. И я не знала, что он богат!

Тамара Константиновна на неё не смотрела, только слушала. И Лана понимала, что она хочет узнать больше об их с Соней жизни в Москве, но слушать ей всё же неприятно. Наверное.

– Он хороший человек, мам. Со своими недостатками. Как и все. Но Соню он любит. Если бы это было не так, я бы давно от него ушла. Он и сейчас борется со мной из-за Сони. Я не хочу, чтобы она об этом узнала. И я бы хотела… чтобы всё было по-другому, чтобы они продолжали общаться. Но это же не значит, что я должна отдать ему полную опеку!

– Это хороший человек, который у матери ребёнка пытается отобрать? Так, по-твоему?

– Не знаю… – Лана откинулась на спинку стула. – Слава изменился в последний год, после смерти матери. Наверное, это кризис среднего возраста, или он почувствовал чрезмерную свободу, которой у него никогда не было. Он воспитывался в авторитарной семье, я тоже через это прошла. Моя вторая свекровь… она правила всеми и вся железной рукой. Я долго не могла к этому привыкнуть. Но в какой-то момент у меня не осталось выбора, я не могла развернуться и уйти. Потому что уходить было некуда. Мы со Славой поженились, он был откровенно счастлив. Это был его первый взрослый поступок, когда он пошёл против воли родителей. Потому что он захотел, он меня полюбил. И он на самом деле меня любил. Возможно, он любил во мне что-то, что его привлекало, а не меня саму, какая я есть. Но он всегда очень хорошо ко мне относился. И я пыталась отвечать ему тем же. Я старалась быть хорошей женой. – Лана резко поднялась и прошлась по кухне. – Я ведь не была хорошей женой Ване.

– Лана, вы были такие молодые. Глупо было ожидать, что вы станете жить да поживать. В каждой семье бывает всякое.

Лана кивнула, соглашаясь.

– Бывает. Но я тогда смотрела на себя, вспоминала всё, что случилось, думала о том, почему он мне не поверил, почему не смог поверить. Значит, я всё делала не так. Значит, я не была хорошей женой. И я очень старалась это исправить. В своём втором браке. – Она снова присела, на самый краешек. – Ты думаешь, я не хотела вернуться? Не хотела показать вам внучку? Не чувствовала своей вины? Я каждый день об этом думала. На Соню смотрела и думала. И я большую вину перед тобой и дядей Вовой чувствовала, чем перед Ваней. Вот, я сказала тебе правду. Я ждала его, ждала много месяцев. Надеялась, что он одумается, успокоится, приедет за мной. Он ведь отлично знал, где я. Но он не приехал! – Сказала с обидой, и тут же покачала головой. – На самом деле, я не виню его. Сейчас уже не виню. Но тогда… А потом появился Слава. И он меня полюбил. Я видела это по его глазам. Он заботился обо мне, он решил все мои проблемы. И он меня не торопил. Он был идеальным, и этим меня здорово пугал. Но в какой-то момент я решила: а почему бы и нет? Почему мне не выйти замуж за человека, который меня любит? А я буду этим наслаждаться.

– Получилось?

Лана обдумала этот вопрос, потом покачала головой.

– Нет. Я стала Игнатьевой, получила в законные мужья одного из самых завидных женихов Москвы, и только после этого, довольно скоро, поняла, во что ввязалась. Что жить и наслаждаться не получится. Мне тут же указали на моё место, и Слава, в доме родителей и под их контролем, не мог, да и не особо старался меня защищать. Он считал, что его мама во многом права, и учит меня правильным вещам. Которые помогут мне в дальнейшем. Мне было жутко обидно, и я долго чувствовала себя пустым местом. Но мне некуда было идти. Я подписала брачный контракт, моя дочь не была Игнатьевой, и если бы я тогда ушла, то оказалась бы буквально на улице. Потому что тётя, при всей её доброте, вздохнула с облегчением, когда мы с Соней слезли с её шеи. И, всё хорошо обдумав, я решила, что буду жить для своего ребёнка, а в доме Игнатьевых она получит всё самое лучшее. К тому же, Слава очень к Соне привязался. У него проблема, своих детей он иметь не может, и Соня единственный его ребёнок. И, в конце концов, я приняла ситуацию такой, какая она есть. По сути, мне не на что было жаловаться. У меня было всё. И со стороны мы казались идеальной парой, и я изо всех сил старалась быть идеальной женой. И я была ею! Не один год. Мне хватило ума перестать ненавидеть свекровь, и прислушаться к ней. Через все её упрёки, она давала мне уйму полезной информации. Я только жалела, что в своё время не прислушивалась к тебе. Возможно, всё бы сложилось по-другому. Но прошлого не вернёшь. Я привязалась к Славе, я его ценила, за его отношение ко мне и к дочери. Он не был идеальным мужем и отцом, но он никогда от нас не отмахивался и о нас не забывал. А через некоторое время, когда я достаточно поумнела, я смогла обойти его мать на повороте, и настоять на том, чтобы он удочерил Соню. И все вокруг, все поверили в то, что это его дочь. И даже его родители в итоге признали пользу этого шага. Игнатьевым нужен был наследник. – Лана отодвинулась. – Не смотри на меня так, пожалуйста! Я так жила, это правила игры. Они неизменны. И всё, что я сделала, я сделала для своей дочери. В моей жизни не было места для манёвров. И назад оглядываться я не хотела. Мы все наделали ошибок, я не исключение. Но я очень старалась на своих учиться и идти вперёд. Возможно, я жалею, что уехала в Москву, что не поговорила с Ваней вовремя… или с тобой, но в том, что я вышла замуж и прожила свою, другую жизнь, я не раскаиваюсь. И пусть обо мне говорят, что хотят, пусть обвиняют в умысле и корысти, но я никого не обманывала. И всё, что получила, я вернула с лихвой. Я это знаю, и Слава это знает.