вновь выдвигал мирные условия, а также просил русского главнокомандующего о следующем:

«О принятии мер, чтобы войне дать ход, своеобразный с установленными правилами, и избавить край от всех бедствий», «прекратить напрасное опустошение страны».

Но уловка не удалась: генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов уже имел от летучих армейских отрядов самую обстоятельную информацию о движении французов. Знал он и том, что маршал Бертье, как начальник Главного штаба, всегда находился при особе императора Наполеона.

Последний не смог дезинформировать разведку противника и своим заявлением, что он идет с армией по Старой Калужской дороге, чтобы «поразить Кутузова на том самом месте, где русский полководец только что одержал победу». Но на берегах реки Чернишни Бонапарт появляться никак не собирался.

10 октября к вечеру генерал-майору Д.С. Дохтурову от начальника партизанской партии капитана А.Н. Сеславина стало известно о движении всей вражеской армии на Малоярославец. Более того, Сеславин лично видел Наполеона с его свитой и гвардией в селе Фоминском. Со стороны Тарутино неприятель в походном движении прикрылся корпусом маршала Нея, которому было предписано для совместных действий соединиться с авангардом кавалерии Мюрата.

Захваченный партизанами партии капитана Сеславина в плен унтер-офицер французской гвардии на допросе дал следующие бесценные показания:

«Четыре уже дня, как мы оставили Москву. Тяжелая артиллерия и кавалерия, утратившая лошадей, и все излишние тяжести отправлены по Можайской дороге под прикрытием польских войск Понятовского. Завтра главная квартира императора будет в Боровске. Далее войска направляются на Малоярославец».

Такой разведывательной информации русский главнокомандующий не придать значения просто не мог: общеевропейская Великая армия пришла в движение. Дохтуров спешно доносил ему в Тарутинский лагерь:

«Так как сие действие неприятеля может быть предварительным движением целой его армии на Боровск, то я за нужное почел взять некоторые меры, дабы как можно скорее мог извещен быть о всех его движениях».

Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов распорядился выслать вперед на перехват походной вражеской колонны 6‑й пехотный корпус и часть 1‑го резервного кавалерийской корпуса, которые находились под командованием Д.С. Дохтурова (около 13 тысяч человек). Ему и атаману М.И. Платову с его казачьими войсками и ротой конной артиллерии приказывалось предупредить появление неприятеля у Малоярославца.

Главная русская армия по тревоге после коротких сборов форсированным маршем двинулась навстречу неприятелю, покинув Тарутинский лагерь. Лично донскому атаману М.И. Платову было указано следующее:

«Не медля ни мало, имеете вы выступить со всеми казачьими полками и ротою конной артиллерии… и следовать на Боровскую дорогу на г. Малоярославец, откуда тотчас послать отряд к Боровску. Сим движением прикроете Вы первоначально Калужскую или Боровскую дорогу, по коей неприятель в силах показался; на которую и вся армия наша сделает движение».

Теперь главнокомандующий окончательно убедился в существовании наполеоновского плана флангового обхода русской армии и потому стал принимать самые энергичные меры для организации контрдействий. Суть их состояла в продолжение борьбы за стратегическую инициативу в войне.

Выдвигая армию из Тарутино, главнокомандующий М.И. Голенищев-Кутузов побеспокоился об обстановке на Старой Калужской дороге. Его, прежде всего, интересовало местоположение корпуса Нея и войск Мюрата. Проведение такой рекогносцировки поручалось генералу М.А. Милорадовичу. Полководец опасался, что эти значительные неприятельские силы могут зайти ему или в тыл, или во фланг после оставления Тарутино. Однако такие опасения оказались напрасными.

Так волею судьбы старинный город на калужской земле Малоярславец становился полем самого ожесточенного сражения армий двух империй – Российской и Французской. Эта битва стала поворотной в Отечественной войне 1812 года и по своему значению стоит вровень с Бородино.

Стремление французов любой ценой прорваться к Калуге, чтобы там найти спасение в условиях наступавшей зимы, и твердое решение их противника ни в коем случае не допустить этого, определили упорнейший характер столкновения. Небольшой город располагался в 120 километрах от Москвы, на крутом правом берегу реки Лужа. Здесь река, образуя вокруг Малоярославца дугу, прикрывала его с севера. Единственный мост через Лужу служил своеобразными городскими воротами со стороны Боровска.

В авангарде 100‑тысячной Великой армии шел корпус Евгения Богарне. Пройдя Боровск, три его дивизии остановились на южных подступах к Малоярославцу, а четвертая вечером 11 октября подошла к городу.

Овладеть единственным мостом через Лужу французам не удалось. По инициативе городничего П.И. Быковского его сожгли. Неприятель стал наводить понтонный мост. Тогда чиновник земского суда С.И. Беляев с горожанами разрушили плотину у мельницы, и поток воды снес неоконченную переправу. Ее удалось навести только к утру следующего дня.

Однако такой казалось бы небольшой задержки вражеского авангарда перед рекой Лужей хватило для войска Дохтурова и казачьих полков Платова, чтобы к пяти часам утра следующего дня подойти к Малоярославцу. Была незамедлительно «оседлана» Новая Калужская дорога, предполагаемое движение по которой Наполеона было установлено из нескольких источников. Основные силы кутузовской армии перекрыли ее несколько южнее города.

Генерал от инфантерии Д.С. Дохтуров грамотно расположил свои войска на подступах к Малоярославцу. Ему предстояло до подхода главных сил решать сложную триединую задачу: успешно держать оборону на занятой позиции, прикрыть с приречной стороны подходы к городу и, наконец, завязать борьбу за сам Малоярославец.

Командир авангардной 13‑й пехотной дивизии 4‑го французского корпуса генерал Дельзон допустил тактический просчет. По наведенному мосту он переправил в город для его занятия всего два батальона. Это свидетельствовало о том, что неприятель не располагал сведениями о контрмерах русских. В противном случае Евгений Богарне сделал бы все, чтобы закрепиться на противоположном берегу Лужи.

Дохтуров приказал генералу Дорохову силами трех егерских полков выбить вражескую пехоту из Малоярославца и закрепиться в нем. На рассвете передовой 33‑й егерский полке очистил от французов городские улицы, но тем удалось удержаться перед мостом через Лужу. Прибывший со своим штабом к месту начавшегося боя Евгений Богарне стал наращивать атакующие силы. В ответ Дохтуров ввел в дело два других егерских полка – 6‑й и 19‑й.

Платовские казачьи полки ночью встали к западу от Малоярославца на правом берегу Лужи, чтобы лишить здесь неприятеля возможности форсировать реку: броды через нее находились.

Когда императору Наполеону доложили о начавшемся столкновении с крупными силами противника, он, по воспоминаниям Сегюра, «воскликнул:

– Что это – битва?

Неужели его опередили? Значит, его маневр не удался? Каждый выстрел терзал его, так как тут дело шло уже не о победе, а о самосохранении».

Этими словами уже несостоявшийся покоритель России мог только подтвердить то, что в большой стратегической игре он в очередной раз проиграл своему сопернику в лице русского главнокомандующего. Цена победы в сражении при Малоярославце оказалась для сторон слишком большой – это была последняя схватка за обладание стратегической инициативой.

Завязалось большое