На списочный состав Главной армии в 120 тысяч человек заготавливался провиант, в том числе восьмидневный запас сухарей. К слову сказать, французы, обыскивавшие на Бородинском поле тела павших русских воинов в поисках «хлебного вина» и прочей пищи, испытывали большое отвращение к ржаным сухарям, основной походной еде русского солдата.

За самое короткое время при Главной армии удалось создать 12 подвижных армейских магазинов (складов) для обеспечения контрнаступающих войск провиантом и фуражом. Магазины обеспечивались 11 тысячами обозных лошадей и при них около 5 тысячами погонщиков.

Участник Отечественной войны 1812 года и ее официальный историограф генерал-лейтенант А.И. Михайловский-Данилевский писал:

«Пребывание в Тарутино было для Кутузова одною из блистательных эпох его достославной жизни. Со времен Пожарского никто не стоял так высоко в виду России…

В Тарутино в неимоверно краткое время Кутузов привел в самое стройное положение армию, утомленную тысячеверстным отступлением и кровавыми сражениями, вручил народу оружие, осадил Наполеона в Москве и… извлекал все выгоды из нового рода войны».

…Русский полководец действительно мог чувствовать себя вполне уверенно, чего нельзя было сказать о его венценосном сопернике. Для Наполеона неудача миссии графа Лористона заставила поторопиться с принятием ответа на один-единственный вопрос: что предпринять ему после овладения Москвой?

Оставаться в этом городе он далее не мог: армия на глазах теряла прежнюю боеспособность, добывать провиант становилось все труднее. Подходившие резервы едва покрывали каждодневную убыль в людях. Растянутые коммуникации оказались под ударами русских партизан. Наступление во время приближающейся зимы на далекий Санкт-Петербург стратегических выгод не давало, поскольку в таком случае в наполеоновском тылу сразу же приходила в движение усилившаяся кутузовская Главная армия.

Уйти из Москвы к Смоленску по прежнему пути? Можно было, но это означало для всей Европы и самого императора французов провал широко задуманной Русской кампании 1812 года.

Но Наполеон Бонапарт продолжал оставаться все тем же императором-полководцем, искавшим выхода из любого, даже самого опасного положения. В такой непростой для себя ситуации московского «сидения» он принял, пожалуй, единственно правильное решение: идти к Смоленску, где находились тылы Великой армии, южным путем через Калугу, через нетронутые войной российские губернии. При этом сохранялась видимость наступления на позиции Главной русской армии.

В наполеоновском окружении, в созвездии маршалов императора понимали, что планы покорения России разрушились, пора было уносить из нее ноги, но отступать с достоинством. В противном случае политический престиж Франции на европейском континенте будет сильно подорван. Это понимал и Наполеон.

Но вызревший уход Великой армии давал шанс спасти ее, по крайней мере большую часть. Французский генерал граф де Сегюр в своих получивших широкую известность мемуарах донес до нас слова императора Наполеона, сказанные по поводу ухода из древней Москвы:

«Какие ужасные, разрушительные войны последуют за моим первым отступлением…»

Глава 2

Подзабытое дело на реке Чернишне. Отступление великой армии, ставшее бегством из России

Сообщение о том, что неприятельская армия, вышедшая из Москвы, двигается по Можайской дороге, пришло в кутузовскую штаб-квартиру 2 октября. Весть была получена из армейского партизанского отряда генерал-майора И.С. Дорохова. После уточнения разведывательных данных стало ясно, что французы или оставляют Москву, или решились на новое наступательное действие.

До этого русская армия, стоявшая в Тарутинском лагере, не имела соприкосновения с главными силами Великой армии. Против ее авангарда стоял французский авангард числом в 26 тысяч войск, в том числе 8 тысяч кавалерии, под командованием все того же маршала Иоахима Мюрата. В состав его сил входили 1, 2, 3 и 4‑й резервные кавалерийские корпуса генералов Себастьяни, Сен-Жермена, Лебрена де Лауссе и Латур-Мобура, 5‑й Польский армейский корпус Понятовского и две пехотные дивизии, стоявшие на Старой Калужской дороге. Мюрат обладал сильной артиллерией в 187 орудий.

Генерал-фельдмаршал М.И. Голенищев-Кутузов продолжал реализацию своего плана на войне. Теперь он решил разбить авангард Великой армии до подхода к нему главных сил наполеоновской армии. Было известно, что наиболее уязвимым местом сил Мюрата является левое крыло французской позиции с лесом, который не охранялся. Лошади вражеской кавалерии были изнурены. Поражала беспечность неприятеля на войне: разведка велась им из вон рук плохо, сторожевое охранение желало быть много лучше, лагерь наполеоновского авангарда не укреплялся.

Русская армия наносила удар четырьмя колоннами, имея в резерве гвардию и кирасирские полки. Правым крылом командовал генерал от кавалерии Л.Л. Беннигсен, левым – генерал от инфантерии М.А. Милорадович. Главнокомандующий держал свою штаб-квартиру при резерве.

Тарутинское сражение 6 октября состоялось на реке Чернишня, левом притоки реки Нара близ села Винково Боровского уезда Калужской губернии.

Русские войска выступили из Тарутинского лагеря вечером 5 октября. На рассвете следующего дня десять казачьих полков генерал-майора В.В. Орлова-Денисова нанесли первый удар по неприятелю. Удар казачьей конницы ошеломил французов, и они, бросая пушки, начали отступать. Однако прибывший к месту боя маршал Мюрат навел порядок и контрударами своей тяжелой кавалерии принудил прорвавшихся в тыл казаков отступить.

Несогласованность действий атакующей конницы и пехоты (одна из колонн Беннигсена заблудилась в лесу), позволили маршалу Мюрату без больших потерь отступить до села Вороново, сохранив при этом основные силы. Попытки русских егерей отрезать неприятелю пути отступления успеха не имели из-за действия его кавалерии.

Преследование велось на отдельных участках до 15 часов: Голенищев-Кутузов еще не знал, куда направляется наполеоновская армия, вышедшая из Москвы. Поэтому войскам было приказано вернуться на Тарутинские позиции вечером того же 6 октября.

О том сражении один из его участников, офицер-француз Тарион из 2‑го кирасирского полка вспоминал так:

«На рассвете… нас поразил необычайный шум на нашем фланге, по ту сторону ручья, впереди 2‑го кавалерийского корпуса. Этот первый шум, за которым быстро последовали звуки выстрелов, указал нам, что мы атакованы неприятелем.

Живо вскочили мы на коней, ежеминутно ожидая атаки, но таковой не последовало; все силы русских устремились на наших соседей, которые не были, подобно нам, ограждены с фронта оврагом ручья, перейти который впереди нас и скрытно от наших постов было не только трудно, но прямо невозможно.

Король Мюрат немедленно бросился к атакованному пункту и своим присутствием духа и мужества остановил начавшееся отступление. Он бросался на все биваки, собирал всех попадавшихся ему всадников и как только успевал набрать таковых с эскадрон, так мгновенно бросался с ними в атаку…»

Командир батальона 1‑го егерского полка М.М. Петров, участник Тарутинского сражения, описал в мемуарах «достопамятные» события кратко:

«Октября 6‑го наша армия хотела задушить… отдельную орду Иоахима Мюрата, стоявшую авангардом армии Наполеона пред Тарутиным на правом берегу реки