допускающую никаких послаблений, чтобы полностью перепрыгнуть Китай и стать следующим Таиландом. Индия, со всеми ее бесконечными внутренними вариациями, надеется откусить от всего.

В любом случае, все вышесказанное сильно преуменьшает сложность азиатской системы. Подумайте о диком разнообразии экономик только в пределах американского штата Калифорния. Сан-Франциско - центр туризма и финансов и самый экономически неравноправный городской район в стране. Силиконовая долина разрабатывает и внедряет инновации во многие товары, производимые по всей Азии - даже в высокотехнологичной Японии - но вынуждена импортировать все: бетон, сталь, электроэнергию, продукты питания, воду, рабочую силу. Городской разброс Лос-Анджелеса скрывает множество мелких промышленных предприятий. Центральная долина является одновременно сельскохозяйственным центром и домом для некоторых беднейших общин страны. И это только один штат.

Аналогичные модели и разнообразие характерны для всей Азии, особенно в широкой полосе материкового Китая. Большой Гонконг и Большой Шанхай являются финансовыми и технологическими центрами страны. На Северо-Китайской равнине, где проживает более половины населения Китая, главное - это масса, а не мозги. Для сравнения, в США разница в доходах на душу населения между самыми богатыми и самыми бедными штатами - Мэрилендом и Западной Вирджинией - составляет чуть менее двух к одному. В Китае разница между самыми богатыми и самыми бедными - между ультрагородским прибрежным Гонконгом и ультрасельским внутренним Ганьсу - составляет почти десять к одному. Это тоже преуменьшает возможности синергии. С 1995 года крупные города Китая пополнились примерно 500 миллионами человек, в основном мигрантами из бедных внутренних районов страны, что абсолютно заполонило все городские центры сверхдешевой рабочей силой. Многочисленные, разнообразные структуры затрат и качество рабочей силы варьируются не только в пределах страны, но и в каждом городе. Неудивительно, что Китай стал мастерской мира.

Соедините многообразие возможностей внутри Китая с многообразием возможностей по всей Азии, и не стоит удивляться, что в этом уголке мира сосредоточена половина всех этапов производственной цепочки поставок в мире, а также источник примерно трех четвертей мировой электроники, сотовой связи и компьютерной техники.

Все, что необходимо для того, чтобы это работало, - это стратегическая среда, которая позволяет кораблям плавать без риска, позволяя многочисленным структурам трудовых затрат в регионе работать, производя продукцию в идеальной синергии.

УМНЕЕ, ЛУЧШЕ, БЫСТРЕЕ ... И НА ЭКСПОРТ: ПРОИЗВОДСТВО В ГЕРМАНОЦЕНТРИЧНОЙ ЕВРОПЕ

Во многих отношениях Европа представляет собой реинтерпретацию восточноазиатской системы в меньшем масштабе и с несколько меньшим разнообразием. Страны Европы всегда выступали за экономический эгалитаризм в пределах своих границ, уменьшая потенциальные выгоды от размещения высоко- и низкооплачиваемых структур в одной стране.

При общей численности населения "всего" в полмиллиарда человек Европа даже теоретически не способна создать экономическую систему, столь же дико разросшуюся и дивергентную, как Китай с его 1,4 миллиарда душ. Но у Европы есть Япония, Корея и Тайвань (Германия, Нидерланды, Австрия и Бельгия). У нее также есть свои Тайланды и Малайзии (Польша, Венгрия, Словакия и Чешская Республика).

У нее даже есть прихлебатели, которые вносят свой уникальный европейский вклад. Румыния, Болгария и особенно Турция немного похожи на Вьетнам: да, там низкая заработная плата, но все они (а Турция в особенности) часто удивляют качеством продукции. Испания выполняет большую часть тяжелой работы по изготовлению металлических каркасов.

Италия - это, в общем, Италия. В отличие от северных европейцев, которые рано интегрировали свои народы путем распространения государственной власти вверх и вниз по речным долинам во все более крупные государства и, таким образом, естественно восприняли такие вещи, как цепочки поставок, итальянцы представляли собой ряд разрозненных городов-государств с момента падения Рима и вплоть до официального объединения в конце 1800-х годов. Итальянское производство является местным и рассматривается не столько как отрасль промышленности, сколько как предмет художественной гордости. Итальянцы не делают сборочных линий или даже региональной интеграции. Они не производят. Они занимаются ремеслом. Поэтому любая продукция, которая выходит с Апеннинского полуострова, либо абсолютно, шокирующе необычна по своему качеству и красоте (вспомните Lamborghini), либо абсолютно, шокирующе необычна по отсутствию качества и красоты (вспомните Fiat).

Поскольку это Европа, и поэтому ее нужно переусложнять, в этом регионе расположены еще три производственных цепочки:

1) Французы немного тянут из Нидерландов и особенно Бельгии, а также вносят свой вклад в германскую сеть, но в основном французы одержимы идеей сохранения большей части своего производства отдельно от остальных европейских партнеров. Из всех крупных стран Европейского Союза Франция, безусловно, наименее интегрирована.

2) Швеция, население которой составляет всего 10 миллионов человек, по-своему надирает всем задницу. Она сотрудничает с почти равными по уровню заработной платы странами Дании и Финляндии, в то же время опираясь на более низкооплачиваемые структуры в Эстонии, Литве, Польше и особенно Латвии.

3) Соединенное Королевство... не может определиться. Еще в 2015 году оно проголосовало за выход из ЕС, но завершило этот процесс только в 2020 году. ... и сделало это, не создав альтернативной торговой сети. Сейчас британцы наблюдают, как разрушаются давно устоявшиеся связи цепочек поставок на континент без необходимости создания новых систем. Результат? Дефицит. Во всем.

Существует значительное разнообразие и в структуре фирм. Французы давно решили использовать сочетание государственных инвестиций, запретительных торговых практик и откровенного шпионажа для поощрения промышленной консолидации всей французской экономики в массовые государственные компании. Голландцы сделали нечто подобное, за вычетом запретительной торговой практики и шпионажа. Гиперэффективные немцы вместо этого предпочитают средние компании, которые специализируются на конкретных продуктах - например, на отопительных приборах или вилочных погрузчиках - и используют множество мелких фирм по всей Центральной Европе для обеспечения своих цепочек поставок. Британское производство настолько же гиперспециализировано, насколько турецкое производство гипергенерализировано.

Самое слабое место Европы в игре производителей заключается в том, что разрыв в стоимости рабочей силы между высокими и низкими ценами не так велик, как в Азии, поэтому европейцы не так экономически конкурентоспособны в продукции, которая выигрывает от более разнообразной структуры труда. Разница между передовой Германией и менее развитой Турцией составляет $46K против $9K, в то время как разница между Японией и Вьетнамом составляет $40K против $2,7K. В Европе действительно нет "низкого конца" в азиатском смысле, поэтому огромное количество товаров, которые хотя бы частично зависят от низкой заработной платы - а это все, от базового текстиля до современных компьютеров, - вообще не производятся в Европе. В целом, Европа производит примерно половину общей стоимости промышленных товаров по сравнению с тем, что производится в Восточной Азии.

Вместо этого европейцы преуспевают в менее сложных производственных системах. Это не означает менее передовые продукты - отнюдь, вещи, которые производятся в Германии, являются первоклассными - но это продукты, которые требуют более узкого разброса затрат между требуемым высококвалифицированным и