– В нейтральной зоне дрейфует оторвавшаяся баржа!

– Больше ничего?

– Ничего, мой лейддирфакт!

– Чья баржа?

– Канкуртов, мой лейддирфакт! Видны оборванные захваты – видимо, судно сорвало с причала магнитным штормом.

– Большая баржа?

– Класс «буарон», мой лейддирфакт.

– «Буарон»? Это же целый ангар!

– Прикажете уничтожить, мой лейддирфакт?

– Нет, не нужно, я не хочу привлекать внимание канкуртов, нам это сейчас ни к чему. Следите за ней, лундфакт, если заметите что-то подозрительное, сообщите.

– Слушаюсь, мой лейддирфакт!

Офицер щелкнул каблуками и поспешил вернуться на свой пост.

Тем временем крохотная отметка угнанного почтовика уверенно двигалась прямо к ловушке.

– Нам даже маневрировать не придется, мой лейддирфакт! – обрадовался капитан корабля.

– М-да, – произнес Ксерт. – Даже скучно как-то. А я надеялся, что они преподнесут мне какой-нибудь сюрприз…

Полковник Фарковский не мог припомнить, чтобы когда-нибудь он чувствовал себя более униженным и разбитым, чем после этой неудачи. Да что там неудачи – после жуткой катастрофы! После такого провала могло быть закрыто целое направление, перспективами которого он грезил столько лет, собирая информацию из мира человеков, выращивая кадры, создавая учебные базы. И теперь всему придет конец, только потому, что у него не хватило терпения в очередной раз перепроверить все прогнозы, запросить данные с дальних станций разведки.

Эта болезнь была ему известна, и называлась она – головокружение от успехов. Его человеки-канкурты прогрессировали так успешно, что ему казалось – их уже никто не остановит. Ни их, ни его.

С места катастрофы удалось уйти только его штабному кораблю да истребителям, остальные суда, либо поврежденные, либо разбитые вдребезги, упали на поверхность этой провинциальной планеты.

Первые несколько часов полковник, в шоке от случившегося, был не в состоянии принимать какие-то решения. Он лишь тупо таращился в страницы журнала «Гудбой», вывезенного из мира человеков четыре года назад. Крупные формы человеческих самок, их животная красота отвлекали Фарковского от страшной действительности и желания немедленно переустановить программное обеспечения собственного процессора.

Это принесло бы полковнику облегчение, однако процесс переустановки предусматривал уничтожение всех подархивов, что означало потерю информации о случившейся катастрофе.

«Нет, я не могу трусливо бежать и провести остаток жизни в проедании государственной пенсии. Я должен действовать, пока не все потеряно».

Собравшись с силами, Фарковский сумел оторваться от бессмысленного созерцания крупных форм человеческих красоток и, закрыв журнал, связался с удаленными разведпостами, надеясь через них узнать о положении дел в районе расстрела его десанта.

Далекие автоматические станции одна за другой отвечали пустыми отговорками, жалуясь на плохой угол обзора, магнитные бури, ремонтные работы и на десятки других причин, по которым они не могли якобы видеть нужный полковнику район планеты. Список известных ему разведстанций уже подходил к концу, когда одна из них наконец откликнулась. Из ее донесений Фарковский узнал, что уже после катастрофы в известном ему районе какие-то подразделения вели боевые действия.

Фарковский трижды перепроверял координаты неспокойного района, пока не убедился окончательно, что с высокой долей вероятности с дифтонгами могли вести бой Джим Симмонс и Тони Тайлер.

Сразу после этого озарения он приказал автопилоту изменить направление отступления и вместо бесславного возращения на родную станцию направил челнок и десяток истребителей на резервную базу канкуртской военной разведки, где размещался экспериментально-производственный отдел службы, руководителем которой был генерал Рудольфо Либзак. Когда-то он был инструктором молодого и перспективного курсанта Фарковского.

Однако генерал не обрадовался предложению бывшего ученика помочь ему в этой безнадежной ситуации.

– Чего ты хочешь от меня? Чтобы я разбился о стену? Ты проиграл по всем статьям, наберись программных ресурсов, чтобы признать это! – кричал он, жестикулируя вполне по-человечески.

– Я не требую от вас прямой помощи, генерал, и я не предлагаю вам совершить невозможное.

– Даже если я пошлю свой единственный батальон, он попросту поляжет в районе, где твоих ребят, возможно, даже не было! – продолжал кричать генерал, тряся головой. Потом он вдруг разом переменился и, сев в любимое кресло напротив искусственного камина, спросил:

– Ну как, моя истерика похожа на человеческую?

– Не то слово, сэр, я уже подумал, что ошибся дверью, – улыбнулся ему Фарковский.

– Присядь. Мне жаль, но твои дела и впрямь отвратительны. От моей зависти к тебе теперь не осталось и следа.

– Вы мне завидовали, сэр?

– Да. Человеческую одежду ты носил весьма натурально, у меня так не получалось.

– Я не об этом.

– Я понимаю. Но давай вернемся к твоей проблеме. Итак, ты хочешь получить от меня помощь, но я не понимаю, чем могу помочь тебе, ведь у меня на Спироне нет никакой агентуры. Угощайся…

Генерал Либзак подал Фарковскому коробку с сигарами, тот выбрал одну и кивком поблагодарил. Все, что касалось чаепития и курения сигар, следовало проводить строго в соответствии с человеческими традициями.

Щелкнув маленькой гильотинкой, Фарковский обрезал кончик сигары и прикурил от поданной генералом зажигалки, работавшей на горючем газе.

Почему нельзя было использовать электрические зажигалки или даже пьезодраги, Фарковский не понимал до сих пор, но не говорил об этом, чтобы его не заподозрили в невежестве.

– Говори, Пьетро, я готов слушать, – сказал генерал.

– Я буду краток, сэр. У вас есть проект «Нонпарель», он нуждается в боевом испытании. Я хочу предложить испытать его в боевых условиях к нашей обоюдной выгоде. Заметьте, генерал, я не зову вас на штурм какой-то планеты, я лишь прошу помочь мне квалифицированно взять на абордаж корабль, на котором, как я предполагаю, моих выживших и захваченных в плен суперагентов повезут на Дифт.

– То есть, если их никуда не повезут или они не выживут, я тебе ничего не должен?

– Ничего, сэр.

Фарковский выпустил изо рта дым и проследил за тем, как его втягивают фильтры системы кондиционирования.

– «Нонпарель» еще сыровата, над ней работают инженеры. Я намеревался искать подходящий для испытания случай недели через три.

– Да, но я предлагаю случай, который станет не просто испытанием, а великолепно выполненной операцией. Вы же не станете утверждать, что не верите в возможности «Нонпарели»?