Они продолжали таращиться на нее. «Я почти как норка, которая забрела в берлогу белоспинника и поинтересовалась, когда будет ужин…» – подумала Шаллан. Наконец дезертиры начали встревоженно переглядываться и повернулись к человеку, который стоял почти в центре отряда. Он был высокий, бородатый и с непомерно длинными руками.

– Бандиты, значит, – проговорил мужчина голосом, лишенным эмоций.

Шаллан спрыгнула с фургона и подошла к нему, а Блат остался сидеть, немой как холм. Дезертиры расступались перед нею; оборванные и грязные, седые и косматые, с лицами, которые не знали бритвы – или мочалки – целую вечность. И все-таки в свете факелов их оружие блестело, на нем не было ни пятнышка ржавчины, а нагрудники оказались отполированы до зеркального блеска.

Женщина, которую Шаллан увидела в одном из этих «зеркал», выглядела слишком высокой и властной. Спутанная шевелюра веденки превратилась в струящиеся рыжие локоны. Она была не в лохмотьях бродяжки, а в платье с золотой вышивкой, с ожерельем на шее. Протянув руку к главарю банды, Шаллан увидела аккуратный маникюр вместо обломанных ногтей.

– Светлость, – сказал мужчина, когда она приблизилась, – мы не те, за кого вы нас принимаете.

– Нет, – ответила Шаллан. – Это вы не те, за кого сами себя принимаете.

В свете факелов веденка увидела, как дезертиры устремили на нее внимательные взгляды, и каждый волосок на ее теле встал дыбом. Она и впрямь в логове хищника. Но буря внутри побуждала к действию и требовала непоколебимой уверенности в себе.

Главарь открыл рот, словно собираясь отдать приказ. Шаллан перебила его:

– Как твое имя?

– Меня зовут Ватах, – произнес мужчина, поворачиваясь к своим соратникам. Воринское имя, как и ее собственное. – И я позже решу, что с тобой делать. Газ, бери ее и…

– Ватах, что бы ты сделал, – громко продолжила Шаллан, – чтобы стереть прошлое?

Главарь снова обернулся к ней; одну сторону его лица озарял резкий свет факела.

– Ты бы защищал, а не убивал, если бы мог выбирать? – уточнила Шаллан. – Ты бы спасал, а не грабил, если бы смог все начать заново? Хорошие люди умирают, пока мы тут беседуем. Ты можешь это остановить.

Его темные глаза казались мертвыми.

– Прошлое нельзя изменить.

– Я могу изменить ваше будущее.

– Нас разыскивают.

– Да, я пришла сюда, потому что искала вас. Надеялась, что найду настоящих мужчин. Вам выпал шанс снова сделаться солдатами. Идите со мной. Я позабочусь о том, чтобы для вас началась новая жизнь. И вы сами приблизите ее, спасая, а не убивая.

Ватах насмешливо фыркнул. Его лицо во тьме казалось незаконченным, грубым, словно набросок.

– Светлорды нас уже подводили в прошлом.

– Послушай, – взмолилась Шаллан. – Послушай, как они кричат!

Жалобные звуки долетали к ним с той стороны, откуда она пришла. Крики о помощи. Караванщики, мужчины и женщины, умирали. Эти звуки не давали никому покоя. Хоть Шаллан намеренно обратила на них внимание дезертиров, она сама удивилась тому, как хорошо были слышны звуки. Как отчетливо в них звучала мольба о помощи.

– Дайте себе еще один шанс, – негромко предложила девушка. – Если вы вернетесь со мной, я позабочусь о том, чтобы ваши преступления были забыты. Я вам это обещаю – клянусь всем, что у меня есть, клянусь Всемогущим. Вы можете все начать сначала. Вы можете стать героями.

Ватах посмотрел ей в глаза. У Шаллан упало сердце, когда она поняла, что дезертир не дрогнул. Буря внутри ее начала спадать, а страхи усилились. Что она творит?! Это же безумие!

Ватах опять отвернулся, и она поняла, что потеряла его. Вожак рявкнул, чтобы ее взяли в плен.

Никто не шевельнулся. Шаллан сосредоточилась только на нем, упустив двадцать с лишним дезертиров. Между тем они подошли ближе, подняв факелы. Бандиты глядели на нее, не пряча лиц, и она видела лишь следы прежнего вожделения. Их глаза были широко распахнуты и наполнены тревогой, они прислушивались к далеким воплям. Одни трогали те места на форме, где раньше были нашивки. Другие поглядывали на копья и топоры, с которыми, должно быть, еще совсем недавно служили.

– Вы что же, дурни, обдумываете это?! – изумился Ватах.

Один дезертир – невысокий, с покрытым шрамами лицом и повязкой через глаз – кивнул.

– Я не прочь начать заново, – проворчал он. – Клянусь бурей, это было бы здорово.

– Однажды я спас женщине жизнь, – пробормотал другой – высокий, лысеющий мужчина лет сорока с небольшим. – На несколько недель превратился в героя. За меня в тавернах произносили тосты. И принимали сердечно. Преисподняя! Да мы тут медленно умираем.

– Мы ушли, чтобы покончить с притеснением! – заорал Ватах.

– И что же мы сделали со своей свободой? – спросил кто-то из задних рядов.

В последовавшей тишине Шаллан слышала только крики о помощи.

– Пошло все в бурю, я иду, – сказал одноглазый коротышка и побежал вверх по склону.

Следом за ним устремились другие. Шаллан повернулась, сложив руки перед собой, и почти весь отряд кинулся в атаку. Блат замер, и свет факела в руках пробегавшего дезертира озарил его потрясенное лицо. Потом он издал ликующий возглас, спрыгнул на землю и, вскинув дубину, вместе с дезертирами побежал сражаться.

Шаллан осталась с Ватахом и еще двумя. Они выглядели сбитыми с толку тем, что случилось. Вожак скрестил руки и громко вздохнул:

– Вот придурки.

– Они хотят стать лучше, и это не делает их придурками, – возразила Шаллан.

Тот фыркнул и окинул ее взглядом. Девушка ощутила панику. Минуту назад этот мужчина был готов ее ограбить и, возможно, сделать кое-что похуже. Он не шевельнулся в ее направлении, но теперь, без большей части факелов, его лицо выглядело еще более грозным.

– Кто ты такая? – спросил он.

– Шаллан Давар.

– Ну так вот, светлость Шаллан. Я надеюсь ради вашего же блага, что вы умеете держать слово. Идем, ребята. Посмотрим, удастся ли нам спасти этих идиотов.

И он направился через холмы к битве в сопровождении оставшихся дезертиров.

Шаллан тихонько выдохнула. Буресвет не вышел; она использовала весь. Ноги почти не болели, но веденка чувствовала изнеможение и была пуста, словно пробитый винный мех. Девушка подошла к фургону, привалилась к нему, а потом сползла на землю. Запрокинув голову, уставилась на небо. Рядом появились несколько спренов изнеможения, похожих на небольшие пылевые вихри.

Салас, первая луна, был фиолетовым диском в центре скопления ярких белых звезд. Крики и вопли битвы звучали с прежней силой. Хватит ли дезертиров? Она не знала, сколько там бандитов.

В сражении от нее не будет никакой пользы. Шаллан зажмурилась, потом забралась на свое место и вытащила блокнот. Под звуки битвы она нарисовала глифы – молитву надежды.