— Это понятно, — поморщился Бонций. — Но всем известно, что маркиз мешает только нечестным игрокам. Соответственно, если наша семья испугалась его возвращения…

По Тайному Городу поползут нехорошие слухи, и концы начнут нести настоящие убытки — вряд ли публика пойдет в бесчестные заведения.

— А мы скажем, что страдают принадлежащие нам человские казино.

— Кто в это поверит?

— Поверить-то, может, и поверят, — вздохнул Клаций, — но что толку? Предложат вести дела честно.

— Да еще и посмеются.

— Но осадок все равно останется.

— Начнут думать о нас всякое.

— Это точно.

— М-дя… неприятная ситуация, — подытожил Мурций.

— К Зеленому Дому обратимся только в самом крайнем случае, — решительно произнес Бонций. — Если не придумаем ничего умнее.

— Подождем до вечера? — уточнил Ляций.

— Нет, вечером я не могу, — пробормотал несколько отвлекшийся Птиций. — Барон Велимир отправился по делам в Сингапур, и я пообещал его драгоценной супруге привезти два билета на завтрашнее шоу. Бедняжка хочет сделать мужу сюрприз.

— Сюрприз у нее получится!

— Но почему бедняжка?

— Она столь наивна… — Птиций кашлянул. — Так что, господа, вечером придется обойтись без меня.

— Позвольте, — вскинул голову Клаций. — Супруга барона Велимира… это же… Ольга!

— Ольга Неприступная, — хихикнул управляющий «Ящеррицы».

— Племянница королевы Всеславы.

— Да, господа, да — все правильно. Теперь вы понимаете, что у меня чрезвычайные обстоятельства?

— Птиций, ты молодчина!

— Герой!

— Спасибо, господа, спасибо! Но праздновать пока рано…

— Нет уж, нет уж: шампанского за успех!

— Помнится, я подбивал к ней клинья, но барон…

Уберечь своих женщин от визита лысых толстяков могли лишь ОЧЕНЬ серьезные персоны Тайного Города, те, с кем концовское общественное мнение НАСТОЯТЕЛЬНО не рекомендовало связываться. Все остальные дамы рано или поздно попадали под прицел любвеобильных продавцов легкой жизни. Впрочем, иногда не спасал и авторитет — концы отличались склонностью к конспирации.

— Зная крутой нрав Велимира, я решил, что женушка у него, без сомнения, фригидна.

— Надеюсь, все пройдет как надо и барон ни о чем не узнает.

— А как насчет нашей проблемы? — хмуро поинтересовался Бонций.

— Я думаю над ней уже несколько часов, — признался Птиций. — Дом барона прекрасно охраняется, незаметно пробраться будет сложно. Правда, Ольга обещала…

— Я о проблеме Барабао!

— Ах…

Концы переглянулись. Услышав о предстоящей победе Птиция, каждый из присутствующих принялся лихорадочно обдумывать, чем утереть нос пронырливому шоумену, и возглас Бонция они восприняли с кислыми минами.

— Давайте наймем кого-нибудь?

— Правильно! Пусть найдут и разберутся.

— У нас есть дела поважнее.

— Кстати, я не рассказывал, что познакомился с Луизой де Лок? Она внучатая племянница Себастьяна де Лока, магистра Горностаев, а значит, приходится родственницей самому Францу де Гиру. Замечательная девушка…

— Так что мы будем делать с Барабао?! — рявкнул озверевший Бонций.

— Что делать, что делать… — насупился Птиций. — Предлагаю остановиться на наемниках, им молчать положено по Кодексу.

— А кто будет платить?

— Кто терпит убытки.

— Не согласны! — в один голос заорали Клаций и Ляций.

— Позвольте узнать, с чем?

Концы замолчали и резко обернулись. В дверях стоял Сантьяга.

По дороге в «Ящеррицу» Харцию пришлось дважды останавливать машину и ждать, когда перестанут дрожать руки. Он обливался холодным потом, несмотря на то, что кондиционер буквально поджаривал воздух в салоне. Его тошнило от страха. В общем, к клубу подъехала даже не тень Харция, а так, остатки ауры. Бледный, взъерошенный, он выбрался из автомобиля, доковылял на подгибающихся ногах до клуба и срывающимся голосом попросил доложить Птицию. Охранник вежливо ответил, что управляющий на совещании, и предложил обождать в баре. Это слово напомнило Харцию человскую привычку топить неприятности в вине:

«А что еще остается?»

Две подряд порции неразбавленного джина настроения не улучшили и неприятности не утопили, скорее наоборот — тучи сгустились сильнее. Зато появилась некоторая лихость в принятии решений.

Харций оглядел пустой зал, наткнулся взглядом на Захара Треми, одиноко потягивающего вино за столиком, икнул и, прихватив третью порцию джина, нетвердым шагом направился к вампиру.

«Как раз то, что мне нужно! Или поможет, или высушит!»

Впоследствии, отвечая на вопрос, отдавал ли он себе отчет в своих действиях и почему для исповеди выбрал именно Захара, Харций убежденно заявлял, что в тот момент его направлял сам Спящий.

Обвинять навов бессмысленно: они жестоки, но рациональны. Им нужен был договор с челами, нужно было остановить Инквизиторов…

«Нет, — поправил себя Захар. — Тайному Городу нужен был договор с челами, Тайному Городу нужно было любой ценой остановить Инквизиторов, и этой ценой стали мы. Нас раздавили, чтобы успокоить челов, но… Нас предупреждали. Нас просили остановиться».

И лишь после того, как истинные кардиналы отказались прислушаться к голосу разума, Сантьяга нанес удар. Расколол семью, навесил на гордых и свободных ярлык мятежников и направил против них гарок.

«Что ж, даже великие могут ошибиться — истребить враждебных вампиров Темному Двору не удалось. Тупик. Но ведь на то они и великие — понятия тупик для них не существует. Они всегда найдут выход…»

Платить за который придется семье Масан.

Захар поднял глаза и безразлично посмотрел на робко опустившегося за столик конца. Как обычно: лысый, невысокий, ярко одет и увешан золотыми побрякушками. Лицо показалось смутно знакомым, но Треми не собирался сосредотачиваться на неожиданном госте. Он не хотел даже прогонять его — пришел, и Спящий с ним. Епископ отвернулся, планируя продолжить размышления, но…

— Помоги мне, — жалобно попросил конец.

Запахло можжевельником.

— Господа, вы кажетесь несколько взволнованными.

— Ну что вы, комиссар!

— О чем вы, комиссар?

— Вам показалось, комиссар!