И он мгновенно ураганом унесся обратно.

Все последовали за ним в столовую, где он показал тарелку Луизы. На салфетке лежал круглый камешек с выбитым огамом.

— «О» — принц Орин, отравленный, — пробормотала Мари.

Она огляделась.

По логике убийцы, огам указывал на близость надгробного камня.

Лукас, захваченный расследованием, предложил всем разойтись по разным местам и искать. Все рассредоточились за исключением Кристиана, который ни на шаг не отходил от Мари.

ПМ присоединился к ним в кухне и рыскал по всем углам, беспрестанно спотыкаясь о ноги Мари, методично обследовавшей помещение.

Торжествующее квохтанье вырвалось у него, когда, забравшись на четвереньках в камин, он сдвинул в сторону чугунную заслонку, закрывавшую заднюю часть очага. За ней оказалась каменная плита с выгравированным огамом «Z» — как на камне, найденном в переметной сумке лошади Фрэнка.

На крик прибежал Ангус.

Рассматривая знак, он сделал вывод, что логика убийцы еще раз подтвердилась.

— Плита, убийство, огам, который отсылает к следующей плите, где произойдет убийство, там обнаружится еще один огам… и так далее…

— Это всего лишь логическое рассуждение, — продолжал Лукас, когда все собрались в большом салоне и осознали ситуацию. — Королева убивала принцев, чтобы ее сын стал наследником. Так кто же из Салливанов убивает своих с целью завладеть наследством?

— Как убийца мог действовать у нас под носом? И это несмотря на контроль за пищей, приготавливаемой в поместье, и на охрану Луизы и Жилль? — нервничал ирландец с покрасневшим от возбуждения лицом.

— Вполне возможно, что он купил себе сообщников среди ваших коллег…

Лицо Ангуса стало кирпично-красным, он сдвинул брови и пристально посмотрел на Лукаса.

— Я всех их знаю как себя! — загремел он, жестикулируя и поворачиваясь во все стороны, как медведь. — Хотя, — проворчал он, успокаиваясь, — мне не очень-то много известно о Броди…

Полицейский наклонил голову.

— Этим объясняется побег Эдварда. Советую вам провести внутреннее расследование.

Внимательно следя за малейшей реакцией Мари, он отметил ее задумчивость. А она не могла помешать себе думать о Райане, о том, как он ей лгал все время, и о том, что он задумывает новый способ мщения.

Лукас неверно воспринял ее молчание.

— Я знаю, ты считаешь, что все следы ведут к монастырю, и, думаю, ты права. Мать Клеманс, может быть, знает гораздо больше, чем говорит, и надо бы снова ее допросить.

Впервые за все время расследования он наконец-то стал с ней считаться. Она благодарно улыбнулась ему, и у нее появилась надежда, что ее муж, осознав свою проблему, сможет ее решить.

Но ощущение передышки было недолгим.

Через несколько минут Ангусу позвонили, и он задохнулся от ярости:

— Двойное убийство в часовне монастыря — Клеманс и сестра Анжела!

Лукас с досадой махнул рукой, чтобы скрыть свое циничное ликование.

«Все как нельзя лучше, — внутренне порадовался он, — удача меня не оставляет».

Летаргический туман, в который был погружен Лукас, начинал рассеиваться. Ему удалось доковылять до ванной комнаты, где он подставил голову под струю воды, чтобы попытаться возвратиться в зловещую реальность.

И тут ему вспомнилась картина — последняя, оставшаяся в его сознании, прежде чем он отключился под действием наркотика, введенного ему Акселем.

Он успел увидеть, как двойник направился к ванной. Именно там должен был быть выход, которым тот пользовался!

Надежда прибавила сил, и он стал тщательно исследовать комнату, пока не обнаружил за платяным шкафом четыре широкие кафельные плитки без заделанных швов, положенные на стену.

Напрягшись, он отодвинул шкаф, снял плитки, и перед ним открылся очень узкий проход, в который он полез, дрожа от возбуждения.

Подсвечивая себе запасенным фонарем, он полз по проходу, подпорки которого из старых бревен, казалось, говорили, что он опять попал в очередную галерею бывшей шахты.

Неожиданно он вылез в грот, явно естественного происхождения.

Напрасно он искал следы на камнях, несколько раз обошел грот во всех направлениях, все больше и больше нервничая, как крыса в клетке.

Не найдя ни малейшей лазейки, он совсем упал духом.

Но тут он заметил у скальной стены широкую лужу, на которую не обращал внимания. Направив в нее луч фонаря, он убедился, что под поверхностью воды не было дна, — бездонная яма.

Он подумал немного, затем, воспрянув, разделся, набрал полные легкие воздуха и нырнул в ледяную воду.

Колодец круто уходил вниз.

Придерживаясь стенок он спускался, пока набранный воздух не стал разрывать легкие. Тогда он повернулся и, задыхаясь, вынырнул. Когда голова появилась в гроте, он закашлялся, и грот наполнился хриплым кашлем, ставшим угрожающим в замкнутом пространстве.

Оцепеневший от холода, выбившийся из сил, он вылез из воды и в отчаянии упал на пол.

В момент, когда группа жандармов, прибывшая с Лукасом, Мари, Ангусом и Кристианом, обложила полуостров, Райан проник в кабинет матери Клеманс, чтобы как следует обыскать его.

Он как раз изучал содержимое ящичков под раскрашенной статуэткой Мадонны, когда услышал шаги жандармов, входивших в монастырь. Он собирался закрыть маленький ящичек, но рука его повисла в воздухе, а сам он застыл на месте. Он снова засунул туда руку, быстро схватил то, что привлекло его внимание, спрятал в рукав и убежал, услышав приближающиеся шаги.

Жандармы уже окружали монастырь, когда Лукас, Ангус и Мари направлялись к часовне, за ними шел Кристиан.

Жестом Ангус преградил последнему дорогу к месту преступления:

— Очень жаль, но вам не положено участвовать в этой операции…

Шкипер было запротестовал, но Лукас вмешался с ангельской кротостью:

— Вам нечего бояться за нее, ведь мы не одни… Доверьтесь Ангусу и его людям, — добавил он с горькой иронией.

Мари ободряюще взглянула на своего бывшего жениха, прежде чем войти внутрь часовни.

Натягивая на ходу латексные перчатки, она подошла к трупам и опустилась перед ними на колени.

Лукас заметил, как она устремила взгляд на одну из рук настоятельницы. Она разжала пальцы монахини и во впадинке холодной ладони увидела пуговицу.

Не говоря ни слова, она показала ее Лукасу и Ангусу.

— Это пуговица от мундира, — сказал жандарм. — Возможно, от того, что был отнят у Броди Эдвардом Салливаном…

Мари вздрогнула. Надо бы раз и навсегда перестать обвинять Эдварда. Она не могла больше молчать и позволять им идти по неправильному пути. Она решила открыть им правду об истинной личности того, кого они принимали за ее дядю.