20 января на ступенях Капитолия Соединенных Штатов Америки Трамп был приведен к присяге как сорок пятый американский президент. «С этого момента Америка — прежде всего», — декларировал он в своей инаугурационной речи.

Но первый год его президентства он истратит на Россию.

В самом начале президентского срока Трампа Стив Бэннон разговаривал с президентом в Белом доме о растущих, как грибы после дождя, спорах и дискуссиях о связях избирательной кампании Трампа с Кремлем. Трамп был взбешен скандалом, омрачившим его победу и теперь портившим его президентство. И вдруг его осенило. Он заглянул Бэннону в глаза, ткнул в него пальцем и резюмировал всю историю в одной фразе: «Охота на ведьм!»

Блестяще, подумал Бэннон, просто блестяще. Трамп был мастером маркетинга. Он только что придумал для Белого дома замечательный способ политической интерпретации расследования, представлявшего все большую угрозу для его президентства.

В последовавшие за этим недели и месяцы Трамп возвращался к этому выражению снова и снова: в Twitter, на пресс-конференциях, во время встреч с членами Конгресса — где бы только ни всплывала тема расследования или когда бы она ни мелькала у него в мозгу (что происходило постоянно). Пока шли расследования Конгресса и ФБР, которые все интенсивнее освещались в СМИ, подача информации была перекомпонована со свойственной Трампу гиперболой. «Это самая крупная охота на ведьм в американской истории, объектом которой стал политик», — писал президент в твите 18 мая в 7:52 утра, на следующий день после того, как Роберт Мюллер был назначен специальным прокурором для расследования вмешательства России в выборы.

На протяжении всего первого года своего пребывания в Белом доме Трамп постоянно сетовал на расследование и ругал его. Он писал о России в твитах более сотни раз, часто называя всю историю сфабрикованным материалом, фальшивкой. Он возмущался тем, как освещают скандал в массмедиа, называя их работу «фейковыми новостями». Трамп пренебрегал сообщениями о тайной российской операции в соцсетях, называя их открытой ложью и подделкой. Он призывал к расследованию деятельности Хиллари Клинтон. Давний поклонник хаоса, Трамп, как и на всем протяжении предвыборной кампании, продолжал поднимать информационную пыль, чтобы внести путаницу в общественную дискуссию о российской атаке на американскую демократию и о роли этой атаки в избрании его президентом.

Российский скандал, в котором Трамп был замешан, представлял фундаментальную проблему для американской политической системы. Никогда еще президентские выборы не были так тесно связаны с вмешательством иностранной державы. Никогда ранее президент так открыто не отрицал сведений, добытых его собственной разведкой. И никогда, со времен Ричарда Никсона и «Уотергейта», президент не пытался так яростно вмешаться в криминальное расследование, ведшееся в соответствии со всеми существующими правилами, мишенью которого была его избирательная кампания и его сотрудники.

Трамп не был заинтересован и в том, чтобы «наказать» Путина. В первые дни пребывания Трампа на посту сотрудники Бюро по европейским и евроазиатским делам Государственного департамента получили от новой команды с восьмого этажа непривычное задание: набросать список предложений, как улучшить отношения с Россией, чтобы обеспечить взаимодействие с Москвой в войне против ИГИЛ. Среди всего прочего подразумевалось и облегчение санкций, наложенных Обамой за вмешательство в выборы. Чиновники из Европейского бюро были озадачены и удручены. Еще несколько недель назад они работали над закрытием резиденций в Мэриленде и Нью-Йорке, которые Россия использовала для шпионажа в Соединенных Штатах. А теперь они получили инструкцию отменить то, что сделали, и фактически предоставить России право действовать по своему усмотрению.

Дэниелу Фрайду, координатору санкций в Государственном департаменте, звонили сотрудники Госдепа и спрашивали о новом плане. Как выразился сам Фрайд, тон разговоров был близок к «паническому». Они умоляли его: «Боже, прекратите это, пожалуйста!» Фрайд, служивший в Департаменте более тридцати лет, связался с законодателями и советниками с Капитолийского холма, призывая их законодательно закрепить уже введенные российские санкции и тем самым обязать Белый дом представлять любые изменения на рассмотрение в Конгресс. То же самое сделал и Том Малиновски, назначенец Обамы, который только что ушел в отставку с поста помощника госсекретаря по правам человека и которому тоже поступило множество звонков по этому поводу. Гамбит — скандальный шаг, направленный на блокирование планов Белого дома изнутри бюрократического аппарата, — сработал. В редком двухпартийном порыве Конгресс с ошеломительным единодушием принял жесткий законопроект об ужесточении санкций по России, пренебрегая угрозой Трампа наложить вето. Президент с видимой неохотой подписал документ. Но в начале 2018 года администрация Трампа объявила, что не будет вводить новые санкции. И это после того, как в тот же день Майк Помпео, руководитель ЦРУ, назначенный Трампом, сказал, что Москва по всем признакам намеревается взять под прицел промежуточные выборы, которые должны были состояться чуть позже.

Все ширившийся скандал, затрагивавший Трампа и Россию, тяжелой тучей нависал над новым президентом, рождая сомнения в его честности, возбуждая озабоченность его автократическими импульсами, его пренебрежением к одному из основополагающих принципов современного американского правительства: исполнение законов США должно быть свободно от любого политического вмешательства. Ничто не могло продемонстрировать это пренебрежение больше, чем поведение Трампа по отношению к Джеймсу Коми.

27 января, через три недели после того как Коми привел Трампа в ярость (и разбудил его паранойю), представив будущему президенту двухстраничный обзор меморандумов Стила, Коми был приглашен в Белый дом на ужин. «Мне нужна лояльность», — сказал ему Трамп, сидя за маленьким столом, сервированным официантами Белого дома. Повисла неприятная тишина. Мужчины смотрели друг на друга. Через какое-то время Трамп вновь повторил свой призыв. Коми сманеврировал: «Я всегда буду честен с вами», — сказал он.

Через две с половиной недели, по окончании брифинга по разведданным в Овальном кабинете, Трамп попросил Коми задержаться. Майкл Флинн, советник Трампа по национальной безопасности, был вынужден уйти в отставку днем ранее из-за того, что вскрылась его ложь о беседах с Кисляком в период перехода власти. (В феврале Кисляк сказал Washington Post, что он разговаривал с Флинном до выборов, но отказался рассказать о предмете беседы.) Флинн стал объектом расследования ФБР. По версии Коми, Трамп сказал ему: «Флинн — хороший парень. Я думаю, вы можете оставить его в покое». Ошарашенный тем, что президент пытался повлиять на ведущееся расследование, директор ФБР оставил встречу и немедленно начал печатать меморандум, чтобы задокументировать необычную просьбу Трампа, — недавняя практика, которую Коми ввел в привычку при новом президенте.

20 марта Коми предстал перед Комитетом по разведке Палаты представителей и дал показания, разрушительные для Трампа. Он в первый раз подтвердил, что Бюро вело контрразведывательное расследование связей кампании Трампа с Россией и что расследование это велось еще с июля.