Помимо прочего, оказывается, сам Штольц ещё недавно был внедрён в ряды «Предстоящих» ("Тончайшая, опаснейшая и великолепно проведённая операция", — похвалил Президент), и знал всю структуру, всех главных люциферитов доподлинно и поимённо. Возмездия не избегнет ни один! Под эту музычку почистили губернию и в другом: наркоторговцы, бандиты, подозрительные секты — всем сестрам досталось по серьгам. Или по рукам? По зубам? По… Досталось, одним словом.

Авторитет Штольца в народе, разумеется, взлетел до стратосферы и выше.

Надысь избавителя показывали по телевидению. Была проведена короткая премьерная пресс-конференция. Итак, любите и жалуйте: полковник госбеза Штольц Виталий Ильич. (Пока ещё полковник.) Спортивного вида рыжеватый мужчина в партикулярном с простым и открытым лицом русака из провинции. Однако и твердинка потребная видна — глаза, губы. Подбородок тож. Голос… хм, обычный. Скорее низкий, но не слишком. Мужской. (Для тех, кто ищет изъянов во всём: Штольц, кажется, чуточку косолап. Для их противников: но брав и подтянут, как пресловутый Глазенап, поэтому косолапость его в глаза отнюдь не бросается.)

Вопрос: "Виталий Ильич, можете ли вы прокомментировать усиленно муссирующийся слух о якобы возможном назначении вас на должность председателя Совбеза или даже вице-президента? В случае успешного завершения операции по искоренению… etc?"

Ответ: "Комментировать слухи не моё дело. Я офицер, а не комментатор. Верховный главнокомандующий поставил передо мною задачу. Я обязан её выполнить. Я её выполняю. И, будьте уверены, выполню! С наименьшими отрицательными последствиями и с наивысшим КПД. Если следующей задачей будет вице-президентство, что ж, я готов".

Орёл! Надёжа. Слуга царю, отец солдатам. Теперь ещё, выходит, и нам. Так и хочется воскликнуть в ажитации: "Тятька!!!" И воскликнул бы, будьте покойны, кабы не был «тятька» столь непристойно моложав. Молод даже. Выглядит моим ровесником. Тем не менее — сорок четыре, самый подходящий возраст для старта государственного мужа в большую политику. Кой старт, по-видимому, неизбежен: рейтинги убеждают в том недвусмысленно.

Пресс-конференцию я смотрел вместе с Машенькиным рыцарем Константэном. Ночует и вечерует он по-прежнему у нас, но дни проводит то в музее, то в Серебряном. Всё ищет свой волшебный Грааль. Я дал ему для разъездов велосипед. Но подробности о Граале чуть ниже. Так вот, Костя передачей той был словно отточенным клинком в самое сердце поражён. Тряс головой, то бледнел, то краснел, растерянно бормотал: "Штольц, Виталий Ильич… и капитан Штольц, сын дяди Колиного боевого товарища Илюхи… Возможно ли капитану за два года дослужиться до полковника?… Ой, блин!… Таких совпадений не бывает… Бог мой, а что, если Возницкие довели-таки дело до конца?… и вызвали?… Нет, вздор… Или… Дядя Антон! — вперил он в меня блистающий тревожно взор. — Вы, часом, не осведомлены, отчего Возницкие умерли? Помните их? Брат, сестра. Они, кажется… кажется, умерли? Как-то особенно трагично? Где-то здесь, поблизости?"

Я сказал, что Возницких помню, они, действительно, перешли в мир иной, но способ ухода… Наверняка ничего не знаю, а знаю одни сплетни, по которым выходит, что Возницкие переусердствовали с сексуальным стимулятором. Последовавшее нервное истощение оказалось летальным. "Они занимались любовью?" — уточнил Костя, заметно смущаясь, но глаз всё же не отводя. "При известной смелости взглядов на кровосмешение можно выразиться и так", — согласился я. "А ведь Никита сказал: "Если всё окончится благополучно, мы тут же займемся любовью, грешники", — задумчиво пробормотал Костя и сник. Я молча ждал продолжения. Костя повздыхал, побарабанил пальцами по колену, после чего продолжил дискутировать как бы с собой, а как бы и со мной: "Значит, всё окончилось благополучно… Благополучно?! Но как? там же не оставалось никого, кроме них да раненого капитана… Тогда получается… — Он сызнова глянул на меня, едва ли не с надеждой: — Скажите, дядя Антон, как по-вашему, Штольц похож на земное воплощение дьявола?"

Ага, подумал я, так вот чем ты, паренёк, занимался в компании Возницких! Велиала на царство призывал. Круто! Вслух я этого, разумеется, не сказал, а сказал, что обратясь мысленным взором к сложившейся за века традиции в изображении нечистого, вижу: конечно, нет, совсем не похож. Но ежели попробовать разобраться, да попытаться приложить при том самую чуточку умишка, то вдруг понимаешь: Сатане вовсе незачем являться к нам в виде чёрта с рогами и копытами. Не ужас несущим грядёт он, но избавителем от грядущего ужаса, — приблизительно так; прошу прощения за высокий стиль. То бишь для завоевания полного и непререкаемого доверия у человеков — первейшей задачи Лукавого — должен он, сокол ясный, выглядеть как раз предельно располагающе. Соколом. И, обязательно, всенепременно, — соколом ясным! Например, таким, как избавитель наш от ужасов сатанизма, полковник Виталий Ильич Штольц. В этаком ракурсе и головокружительный его карьерный рост от капитана к полковнику всего за два года — наверняка без обязательного полного курса обучения в академии, предполагаю экстерн — ничуть не фантастичен. Для дьявола — семечки. Согласен, Константэн?

Костя коротко кивнул и принялся грызть ногти. Я не препятствовал.

Дальнейшей беседе помешало шумное явление в родные стены блудного Филиппа. Знал бы он, сколько тревог доставило его нахождение вдали от дома в недавние страшные дни родителям и сестре. Даже я поволновался — как-никак тоже родственник. И ведь не позвонил ни единого разу, шалопай. В бубен ему, по хребту! Впрочем, шалопай прибыл не один, а с невестой. Что, бесспорно, спасло его от отеческих, а наипаче того материнских увесистых вразумлений (в бубен! в бубен!) и наставлений (по хребту! по хребту!) на будущее.

Невеста — Милочка. Соответствие имени и облика изумительнейшее: мила, мила, ах как мила! Свежа непередаваемо и притом очаровательно скромна. Всё семейство влюбилось в неё мигом и по самые уши. Заказано влюбляться лишь мне — Ольга чутко стережет мужнину верность, и эмоции приходится контролировать. Филипп здорово исхудал, спал с лица и главное — стрижен под нуль. Даже под ноль — так звучит вернее, глаже: но-о-оль. Потеря им шевелюры, конечно, трагедия, это понимают все без исключения. Сам он относится к новому своему облику с юмором, напропалую подсмеивается над собой, что косвенно подтверждает его невыразимые душевные муки.

О происхождении худобы и уродливой стрижки он не обмолвился ни словом, но кое-какие соображения у наблюдательного меня — имеются. Например, впервые приметив на экране телевизора новоявленного полковника-губернатора, Филипп не без удивления хохотнул и назвал запросто Виталей. Подобное панибратство он оправдал тем, что знаком-де со Штольцем накоротке, знавал его под кличкой Зомби и ещё позапрошлой неделей обращался с ним исключительно на «ты». Стоит вспомнить слова Президента о том, что именно героический полковник Штольц, именно Виталий Ильич и ни кто иной был внедрён нашей бравой Безопасностью в организацию сатанистов, и немедленно сделается ясно, где Филипп мог с ним сдружиться.

Хотелось бы надеяться, что дружба эта не закончится для Филиппа в глубинах старокошминских топей с чугунным колосником на ногах. В обществе прочих недавних друзей полковника Штольца.