за два дня, Наташа, можно только в том случае, если на несколько часов врубить ваш отопитель на полную мощность, – сообщил я ей пренеприятнейшее известие, – а в наших, хоккайдских условиях без этого можно обходиться даже в январе, не говоря уже о том, что в октябре действительно отопителем можно вообще не пользоваться. Мы с вами, слава богу, в одной местности проживаем…

– К чему вы клоните, Минамото-сан? – колко спросила она.

– К тому, что ваш отопитель работал вчера вечером на эту самую полную мощность несколько часов, вплоть до вашего с Ганиным приезда. И когда вы первой вошли в дом, вы его выключили, отчего наш друг Ганин и обратил внимание на неестественную духоту и жару в гостиной, где находился ваш покойный муж.

– Чушь собачья! – Наташа шлепнула себя по округлым бедрам. – Ну допустим… только допустим!… я вошла и выключила печку. Но зачем мне понадобился весь этот цирк? Вы можете мне объяснить?!

– Без напряжения! – поспешил я ее огорчить.

– Слушаю вас! – тоном прожженного бюрократа откликнулась она.

– Обвинять вас в том, что вы убили своего мужа, никто не собирается, Наташа…

– Спасибо вам за это! – опять театрально закричала она. – Очень вы меня этим порадовали!…

– Но вот доказать соучастие в его убийстве, я полагаю, мы сможем.

– Какое соучастие?!

– Банальное, Наташа. – Я опять вперился в прозрачную изнанку лобового стекла. – Хидео Китадзима был убит вашим сообщником за несколько часов до вашего с Ганиным приезда. Для того чтобы сместить время смерти вашего супруга на три-четыре часа вперед, убийца воспользовался старым, но безотказно действующим на профессиональное сознание медэкспертов способом.

– Каким еще способом?! – не столько из реального интереса, сколько по упрямой женской инерции визгливо поинтересовалась Наташа.

– Для медиков главный показатель времени смерти – температура тела. Чем она ближе к температуре окружающей среды, тем дольше жертва пребывает в состоянии трупа.

– Замечательно!… – буркнула она.

– У наших медэкспертов есть специальная таблица, выстроенная много лет назад именно на основе подобных опытов…

– Каких опытов?

– Таких… – я на мгновение повернулся к ней, но на этот раз посмотрел не на коленки, а в налившиеся страхом и отчаянием пронзительные глаза, – которые позволяют с точностью до получаса определить момент, когда подопытный начал безвозвратно остывать.

– И что?

– А то, что ваш Хидео нашим медэкспертам достался вчера, извините за служебную скабрезность, тепленьким. Со взопревшим Ганиным они поговорить не догадались, да и не их это дело со свидетелями разговоры разговаривать, и брякнули майору Йосиде с ходу про девять часов. На самом же деле, учитывая тот факт, что супруг ваш, вернее, его тело лежало аккурат около отопителя, временные рамки преступления выглядят совершенно иными.

– И какой вариант этих самых временных рамок в вашем, Минамото-сан, буйном служебном воображении напрашивается, можно поинтересоваться? – стрельнула в меня очередной порцией яда загнанная в угол Наташа.

– Думаю, что убийца совершил свое дело гораздо раньше, скажем, где-то в шесть или семь. После этого он – или она – включил на полную мощность печку, что, собственно, и позволило телу не остыть до приезда нашей бригады, и удалился. А раз никаких следов взлома дверей и окон наши эксперты не обнаружили, значит, ваш муж сам его впустил, что косвенно подтверждает факт его знакомства с убийцей.

– Хорошо, – кисло улыбнулась она. – Допустим, если все оно так и было, то какое я имею к этому отношение?

– Самое непосредственное, Наташа, – уже в который раз за последние двадцать минут огорчил ее я.

– Непосредственное?

– Именно. – Я мельком взглянул на Ганина, затем – на затаившуюся в уголке Мураками. – Убийце имело смысл врубать на полную печку только в том случае, если он знал, когда и, главное, кто ее выключит.

– Вы меня имеете в виду?

– Но ведь вы ее выключили, не так ли? – напомнил я ей.

– Я. – Она согласно кивнула.

– Тогда я вас и имею в виду, – согласился я с Наташей.

– Хорошо, что только «в виду», – вздохнула она, внимательно посмотрела на невзрачную Аюми и демонстративно сдвинула с колен на насколько сантиметров свою примечательную юбку.

– Так вот, – продолжил я лекцию на тему экономии топливных ресурсов в условиях терпимой в плане температурного режима хоккайдской осени, – раз убийца был уверен в том, кто выключит отопитель, причем сделает это до приезда полиции, значит, что он с этим лицом, то есть с вами, по крайней мере, должен быть хорошо знаком. В вашем случае – это отопитель, в других случаях люди используют электроодеяло или что-нибудь еще в том же духе. Голь на выдумку хитра…

– А зачем, по-вашему, Минамото-сан, мне, как вы изволили выразиться – «голи», и этому вашему якобы знакомому со мной убийце эти фокусы с печкой? – холодно спросила тронутая налетом осеннего увядания, но все еще по-августовски красивая русская, призывно сверкая оголенными коленями.

– Только для введения нас в заблуждение по поводу времени убийства, – легко парировал я.

– Заблуждение? – опять по инерции переспросила она.

– Конечно! Если убийство было совершено, скажем, сразу после шести и на это время у убийцы никакого алиби нет, то печка помогает сделать так, что полиция будет направлена по ложному следу. После успешных манипуляций с поддержанием температуры тела время смерти медэкспертами устанавливается как девять, а на девять убийца уже имеет солидное алиби. Например, он или она в это время при десятке свидетелей в ресторане ужинал…

– А я, значит, соучастница, да? – вяло съязвила Наташа.

– Получается так. – Я не стал ей возражать.

– В управление тогда, что ли, сначала? – профессионально резюмировал Ганин.

– В управление, – кивнул я ему.

Сразу же после въезда в город Мураками вдруг подала голос, оказавшийся достаточно твердым и требовательным после долгого молчания, и попросила Ганина высадить ее около «Майкала». Он притормозил у стоянки автобусов, куда, по нашим расчетам, должны были привезти экскурсантов-филологов. Аюми вывалилась из «галанта» и тут же затерялась в среди бесчисленных туристических групп, наводнявших пристояночное пространство. Мы же с Ганиным продолжили путь на северо-запад, где нашу очаровательную пассажирку ожидал сердечный прием местных правоохранительных органов.

Войдя в здание отарского управления, я принялся оформлять на стойке дежурного документы на временное задержание Наташи Китадзймы. Оставшийся поджидать меня в машине во дворе Ганин проводил нас с ней многозначительными вздохами, молча взывая своими огромными серыми глазищами к моему милосердию по отношению к падшей красавице. Но иначе я поступить не мог: хотя в принципе