– Код помнишь?

Я кивнула. Достала из кармана сложенную фотографию той самой комнаты, что находилась по ту сторону, и, чувствуя на себе пристальный взгляд коллеги, вгляделась в детали. Прыгать в картинку не хотелось, вспомнился закрытый Уровень с разрушенным зданием и лежащим на окне конвертом. Я скрипнула зубами – это мы уже проходили.

Ладно, ничего особенного…. Какое-то полупустое помещение, длинный пустой стол, камера под потолком, небольшой вертикальный экран на стене.

– Быстрее.

Захлестнуло раздражение.

– Тебе никто не говорил, что ты зануда?

Полный ярости взгляд послужил хорошей причиной самостоятельно пожелать как можно быстрее оказаться по ту сторону бункера. Закрыв глаза, я принялась стремительно окружать себя предметами с фотографии, воссоздавая в воображении убранство помещения. Когда дыхание и волна неприязни слева стихли, я поняла, что перенеслась, открыла глаза и первым делом подумала «может, вообще его сюда не пускать?»

Быстрый осмотр не выявил признаков нахождения поблизости других людей. Здесь было светлее и теплее, чем в коридоре. Откуда-то издалека доносились голоса – они подстегнули к движению. Покосившись на свисающий с потолка стеклянный глаз слежения, я быстро подошла к монитору справа от двери и коснулась его пальцем. Поверхность ожила и запросила код.

Пальцы подрагивали.

Торопясь набрать цифры, я в какой-то момент ошиблась и выдала в собственный адрес нехорошее ругательство. Нашла символ «Corr» (поблагодарила неведомого Бога), стерла комбинацию и принялась вводить ее заново. Во второй раз вышло без ошибок. Перепроверив ряд чисел, нажала ввод, и тут же плавно, как по проложенным снизу рельсам, поползла в сторону тяжелая дверь. Как только она отъехала на некоторое расстояние, в проем шагнул коллега, держа наготове два пистолета.

От его угрожающего вида я едва не шарахнулась в сторону. Лицо без тени эмоций, взгляд ровный холодный и только в глубине глаз тень удовлетворения и предвкушение чьей-то смерти.

«Роланд хренов….»[1]

– Уходи. У тебя пятнадцать секунд.

Я сглотнула и бросилась наутек.

Под ногами захрустела осыпавшаяся штукатурка и мелкие камешки. На ту сторону, теперь на лестницу, быстрее-быстрее по ступенькам. Позади остался один этаж, затем другой, после чего раздался первый выстрел. За секунду его гулкое эхо отдалилось и стихло, прохлада подвала резко сменилась уличным холодом, порыв зимнего ветра тут же разметал волосы.

Я стояла перед воротами «реактора», потому что Дрейк приказал вернуться с подробным отчетом. Ассассин остался где-то там, в бункере.

За окном мело.

В кабинете царила тишина; несколько секунд назад закончился мой рассказ о произошедшем в подвале. Дрейк молчал, улыбаясь краешками губ.

– Страшно было?

Короткое копание в собственных эмоциях выявило странную смесь: страх, адреналин, удовлетворение, нервозность и восторг.

– Да, – колени подрагивали под пытливым взглядом начальника, – но мне понравилось.

Это открытие растеклось внутри жаром бокала бренди. Неужели я всегда хотела именно этого? Опасности, сопротивления, хождения по лезвию бритвы, преодоления собственных возможностей? И не подозревая об этом, столько лет проработала в офисе конторской крысой….

– Я полагал, что так случится, – Дрейк выглядел странно удовлетворенным ответом. – От чего я тебя оторвал эти вечером?

– От шопинга.

– Я возмещу. Ведь ты еще официально не на работе.

– Не стоит….

– А я не спрашиваю, стоит ли.

Его полуулыбка в купе с проникающим под кожу взглядом послали по телу волну жара. Вдобавок к бурлящему в крови адреналину захотелось секса. Немедленного. Ладони стали горячими, участившийся пульс отдавался толчками совсем не там, где нужно. Я хотела поцелуя, покусывания губ, греховно горячего дыхания рядом с ухом….

Черт…

– С Декстером все будет в порядке? – спешно спросила я, чтобы отвлечься от наливающихся жаром мыслей.

– Он большой мальчик. Справится. Вот уж за кого я бы не беспокоился.

Вспомнился ровный взгляд, два пистолета, слова: «Уходи. У тебя пятнадцать секунд». Наверное, Дрейк прав.

– Через час он вернется. Так же я назначил общий сбор, пора встретиться с остальными. Они должны знать тебя в лицо.

От волнения сердце ухнуло в пятки, интимные мысли тут же выветрились из головы. Если встреча с одним коллегой далась так тяжело, то в какую щель я буду прятаться от двенадцати?

– Придут все?

Дрейк с интересом наблюдал за моим замешательством.

– Четверо заняты. Будет восемь человек. Готовься, я должен заняться своими делами.

И он ушел. Оставив после себя чувство интриги, проникающий в вены след от неудовлетворенного желания и навалившуюся пустоту кабинета. Стекло отразило напряженный полный волнения взгляд.

Не знаю, сколько прошло времени, но кабинет я менять не стала, так и стояла у темного окна в тишине, размышляя о жизни.

Впервые за все это время (почему-то в этих четырех стенах) я как никогда раньше осознала, что «прижилась» в этом мире, в этом еще малознакомом, но уже родном городе Нордейле, среди разбросанных одноэтажных домом и высотных зданий, среди стен здания Комиссии и примелькавшихся серебристой формой людей. Все они, как трудолюбивые муравьи, чем-то занимались: распределив обязанности, руководили многочисленными отраслями сложного и многогранного мира, в один из парков которого меня по чистой случайности занесло той знаменательной ночью, когда в больницу попала бабушка.

А если бы не занесло? Что было бы тогда?

Так бы и жила себе в малоизвестном Российском городе тихая, невзрачная, упитанная, как колобок, Динка Кочеткова, ходила бы на работу, ела шоколадные конфеты, переводила тексты, вздыхала, глядя за окно, о чем-то далеком и несбыточном, пытаясь радоваться тому, что есть и, может быть, еще будет. Кормила бы Мишу, любила бы маму, недолюбливала отчима, волновалась о бабушке, закрывалась от коллег, гуляла по улицам, стараясь не обращать внимания на плевки и окурки на тротуарах, надеясь однажды встретить Его – какого-нибудь, пусть не идеального, но хотя бы не чужого. Смотрела бы фильмы, читала эзотерические книги и любовные романы, грустила бы ночью под одеялом и думала о том, что в жизни все должно быть как-то иначе.

А теперь все было иначе. Все.

Я жила в другом мире, в собственном доме, Михайло (до сих пор не верилось) дневал и ночевал со мной под боком. Больше не было грустно и читать книги о любви теперь хотелось не для того, чтобы представлять себя на месте главных героинь, а для того, чтобы порадоваться чувствам других. Ведь способность радоваться чужому счастью открывается тогда, когда счастлив сам. Теперь я это понимала.