– Я подумаю, – буркнул я.

– Идём, Брайан, – сказал Карл. – Наши леди нас заждались.

Карл зашёл в дом. Ко мне подошёл Пончик сжимая в пасти пластиковую лейку Сальмы.

– Эй! – крикнул я. – Ты что? Она же нас убьёт!

Он бросил лейку мне под ноги, доверительно посмотрел мне в глаза и заскулил. Я ещё раз посмотрел на лейку и взял её в руки.

– Нет, – прошептал я. – Синяя…

Я посмотрел на свой дом. На террасу вышла Лиззи.

– Просыпайся, – сказала она и улыбнулась.

– Не хочу, – шептал я.

– Пока, мой призрак…Призрак! Призрак! Призрак!

Я открыл глаза. Надо мной стояла Лиззи.

– Да сколько можно спать! – кричала она. – Скоро снова стемнеет! Я так в лагерь не попаду!

Я попытался встать и ощутил боль под ребрами.

– Ааа! – прорычал я и оскалился.

– Больно? – спросила Лиззи. – У тебя снова кровь…

– Ничего, – ответил я. – Сменим повязку и пойдем.

– Уверен, что дойдешь? – спросила Лиззи.

– Уверен, – ответил я. – Дай мне воды пожалуйста.

Лиззи протянула алюминиевую флягу.

– Сколько времени? – спросил я.

– Полдень.

– Собираемся, – сказал я и взял винтовку. – Ты хоть поспала?

– Совсем чуть-чуть. Поспишь тут у тебя. Дышать не чем!

– К этому можно привыкнуть, – ответил я, собирая рюкзак.

Лиззи взяла бинты, обработала рану и сменила повязку. Мы снова вышли в лес. Я достал карту и обозначил маршрут.

– В хорошем темпе три-четыре часа, – сказал я.

– Мы с Итаном за три дошли, – ответила Лиззи.

– Итан был без оружия, боеприпасов и провианта, – парировал я.

– Но он и не солдат! Я видела, как ты вчера монстра убил перед лесом. Когда он упал на тебя, я думала ты уже не встанешь… Ты правда не человек. Человек бы не смог тут выжить. Эти абсолюты… У них глаза как будто пустые! Словно куклы!

Лиззи тараторила и размахивала руками. Мы шли вдоль ручья в тени деревьев.

– Они не могут чувствовать так, как мы, – ответил я. – В их головах только хладнокровие и цель. Нервы, чувства, переживания им не к чему.

– Тогда в чем смысл их жизни? Какое счастье? – удивлялась Лиззи.

– Уже ни в чём. Оно было когда-то. Пока им мозги не промыли. Теперь счастье покупается и продается. Весь мир превратился в рынок, – отвечал я.

– Нет, уж лучше жить в лесу, – сказала Лиззи. – Скажи… Мой папа жив?

Я шёл не зная, что ответить.

– Каким он был? Почему бросил нас? – не унималась она.

– Не думаю, что он вас бросил, Лиззи. Скорее всего ему пришлось воевать ради того, чтобы вы могли жить. Он ушёл потому что должен был.

– Как думаешь, он любил меня? – тихо спросила Лиззи.

– Знаю, что любил. Так любил, что жизни без тебя не представлял.

Лиззи улыбнулась.

– Знаешь, Мэтт не плохой человек, – сказала она. – Он добрый, заботливый. Очень любит маму. Но когда его учили стрелять…

Лиззи неожиданно засмеялась.

– У него пистолет из руки выпал! – продолжила она. – Он так испугался, после выстрела, что сразу его бросил на землю. Мы все так смеялись!

Я чувствовал, как меня режет изнутри ненависть. Она травила моё сердце злобой и чернила мою душу тоской. Я слушал свою дочь и горел изнутри.

– Но когда нужно что-то починить, все военные бегут к нему, – говорила Лиззи. – Он отлично разбирается в технике, электрике и вообще любит изобретать. А меня называет крохой… Хоть я уже и немаленькая совсем, а всё кроха. Мэтт любит меня, я знаю…

– Тогда чего ты убежала? – спросил я, постучав палкой по камню, что был прикрыт листвой.

– Мне хотелось увидеть настоящего папу, – произнесла Лиззи сжав руки у груди. – Узнать каким он был! Мама скрыла все фотографии, я даже не знала похожа ли я на него! Понимаешь, я чувствовала, что Мэтт не может быть моим родным отцом.

Я посмотрел на Лиззи.

Она продолжила:

– Мне все время хочется куда-то идти, бежать, что-то делать! Я на месте усидеть не могу! Мама так злиться, когда я ухожу без спроса! Она прям дикая становится! Аж шипит! Один раз даже крикнула, что я вся в отца! Мэтт аж пирогом поперхнулся!

Я не выдержал и засмеялся. Лиззи посмотрела на меня озорным взглядом и лихо затараторила:

– А Мэтт берет свой паяльник, достает инструмент и все так плавно, медленно, с расстановочкой, как он любит повторять, а у меня уже шило в заднице греется!

– Лиззи…

– Пока он инструмент расставит, я семь раз на стуле прокручусь вверх и вниз! Я не могу, меня бесит это всё! Понимаешь? Я ему провод от паяльника три раза отрывала!

– Зачем? – удивился я.

– Чтобы с ним не сидеть! Мама уходит на кухонное дежурство, Мэтту притаскивают кучу хлама на починку, а я должна в носу ковырять! Нет уж! Пусть он бегает ищет новый провод, а я лучше к Филу слиняю!

Я напрягся.

– К Филу?

– Да, Фил – это… Он военный. Очень крутой. Мы живем в гражданском лагере, а Фил в военном. Они друзья с мамой. Фил часто к нам заходит. Он клёвый. Учил меня стрелять и вообще… Мне больше нравится проводить время с ним, чем с папой…

– С Мэттом?

– Ну да… Только… – Лиззи задумалась. – Мэтт сильно расстроится, если я перестану называть его папой. Ты тоже не говори ему ничего об этом, хорошо? Я обязательно тебя с ним познакомлю!

– Хорошо, спасибо, – ответил я.

– А почему ты Призрак? И зачем тебе маска? – поинтересовалась Лиззи.

– Призрак мой позывной. А маска, потому что кругом враги, – ответил я.

– У тебя есть жена? Дети? Сколько тебе лет?

– Слишком много вопросов, Лиззи, – пробурчал я.

– Ну ладно тебе! Неужели ты совсем один? Как ты так живешь в своей землянке? – удивлялась Лиззи. – Разве ты никогда не хотел семью?

Я грыз под маской губу и был готов заорать.

– Хотел, Лиззи. Очень хотел.

– Или они… – Лиззи вдруг опустила голову. – Извини, Призрак. Я много болтаю и могла наговорить лишнего.

– Ничего, – ответил я.

– Я рада, что встретила тебя, – сказала Лиззи. – Хоть ты и молчаливый ворчун, но мне кажется, что мы могли бы дружить. А ещё ты очень смелый. С тобой мне ничего не страшно. Даже монстры.

– Спасибо.

Ручей, вдоль которого мы шли становился все шире и глубже. Постепенно он превращался в реку, что вела к большому, чистому озеру. Там, у залежей пресной воды и располагался крупный лагерь повстанцев, что со временем уже превратился в полноценный лесной город.

– А если твой папа жив? – неожиданно спросил я. – И он вернется к вам?

– Не знаю, – напряглась Лиззи. – Столько лет прошло…

– Но ведь идёт война, –