– Ах, миленькая… – Диана явно была глубоко взволнована. – Как чудесно, что вы приехали. Тяжело добирались?

– Ужас как скользко на дорогах, но Алистер ехал очень осторожно. Мы думали, повалит снег. Слава богу, с нами не было малышей и няни. Она перепугалась бы до смерти.

– Где ваш багаж? В машине?

– Да, вместе с пакетами и свертками, которые надо будет положить под елку.

– Мы все внесем в дом. Где же Неттлбед? Неттлбед!

Но дворецкий уже приближался по коридору из кухни:

– Не беспокойтесь, мадам, я прослежу.

И уж конечно, он позаботился обо всем. Пирсоны устроились в большой спальне, где стояла кровать с пологом на четырех столбах. Там они, надо полагать, и спали теперь, если только не проснулись, как и Джудит, потревоженные бурей.

А буря и не думала стихать. Дом подвергся очередному неожиданному наскоку шквалистого ветра, в окна забарабанил дождь, ручьями стекая по стеклам. Хотелось верить, что ненастье не затянется на весь день; впрочем, погода меньше всего волновала Джудит. В гораздо большей степени ее заботило другое: количество пакетов и свертков под праздничной елкой все увеличивалось, а у нее еще не было приготовлено ни одного подарка. Окончательно проснувшись, но продолжая нежиться в постели, она какое-то время озабоченно размышляла по этому поводу, потом встала и, натянув халат, села за стол составлять список. В длинную строчку она выписала себе семнадцать имен. Семнадцать подарков нужно купить, а осталось всего лишь три дня! Нельзя было терять ни минуты. Она быстренько продумала план действий и, почистив зубы, умыв лицо и пригладив щеткой волосы, оделась и пошла вниз.

Было восемь часов. Завтракали в Нанчерроу не раньше половины девятого, но Джудит знала, что полковник Кэри-Льюис всегда выходит к столу пораньше, дабы насладиться несколькими минутами блаженного покоя и, подкрепившись яичницей с ветчиной, дочитать в тишине и уединении вчерашнюю газету, досконально изучить которую еще не было ни времени, ни возможности.

Отворив дверь в столовую, она увидела, что он уже там – сидит в своем кресле во главе стола. Вздрогнув от неожиданности, он опустил газету и бросил поверх очков страдальческий взгляд, но, увидев Джудит, любезно изобразил на лице некое подобие радости. Она в очередной раз подумала, что не знает более учтивого человека.

– Джудит.

– Прошу прощения. – Она закрыла за собой дверь. В камине был разожжен огонь, и в комнате чувствовался горький, едкий запах горящего угля. – Я знаю, я вам помешала, вы хотели бы побыть в уединении, но у меня проблема, и я подумала, что вы можете помочь.

– Ну разумеется! Что случилось?

– Дело в том…

– Стоп, не говори мне ничего, пока не поешь. Вот тогда и обсудим твое дело. Никогда не принимай никаких решений на пустой желудок.

Она улыбнулась, исполнившись к нему признательности. За несколько лет, на протяжении которых она приезжала гостить в Нанчерроу, Джудит успела всей душой привязаться к полковнику. Они очень быстро преодолели свою обоюдную первоначальную застенчивость, и, хотя и не сделались задушевными друзьями, общение их стало вполне непринужденным. Что до самого полковника, то он полюбил Джудит если и не как родную дочь, то, во всяком случае, как племянницу.

Она послушно направилась к буфету и, взяв себе вареное яйцо и чашку чая, вернулась к столу.

– Ну так в чем дело?

– Подарки к Рождеству, – принялась объяснять она. – Я еще ничего не купила. В школе я никак не могла, а потом времени не было. Родным-то я подарки давно уже отослала: чтобы они дошли до Сингапура к Рождеству, их надо отправлять очень и очень загодя. Но это все. Я сейчас составила список – мне нужно раздобыть семнадцать подарков.

– Семнадцать?! – Он был слегка изумлен. – Неужели нас так много?

– Во всяком случае, будет столько к Рождеству.

– И как я могу тебе помочь?

– Да вообще-то, никак. Просто я подумала, не собирается ли кто-нибудь в Пензанс на машине, чтобы и меня захватить с собой. Диане я не хотела ничего говорить, у нее и так дел по горло – гостей встречать и прочее. А вы, может быть, могли бы что-нибудь устроить…

– Ты правильно сделала, что обратилась ко мне. Диана вертится как белка в колесе, так забегалась, что от нее и слова путного не добьешься, – улыбнулся полковник. – А почему бы нам с тобой не отправиться в Пензанс вдвоем, сегодня же, до обеда?

– О, но я не хотела утруждать вас…

– Знаю, но мне в любом случае нужно съездить в банк, так почему бы не сделать это сегодня? – Он поднял голову и выглянул за окно: дождь и ветер с моря с новой силой штурмовали дом. – Чем еще можно заняться в такой день?

– Вам действительно надо в банк?

– Да, честное слово. Как ты знаешь, я не очень-то люблю и умею делать покупки. Поэтому все мои родные и любимые получают от меня на Рождество конверт с небольшой суммой денег. Такой подарок, к сожалению, не демонстрирует высокого полета фантазии, поэтому я стараюсь добавить изюминку, следя за тем, чтобы банкноты были новенькие, как на подбор, свежие и хрустящие. За ними-то я и отправлюсь сегодня.

– Но это займет у вас всего минуту, а мне потребуется часа два, не меньше. Я не хочу, чтобы вы меня ждали.

– Я зайду в клуб, почитаю газеты, повидаюсь с друзьями и в подходящий момент куплю себе чего-нибудь выпить. – Он оттянул манжету и посмотрел на часы. – Если не копаться, то в десять мы уже будем в Пензансе, а это позволит нам обделать все дела и без всякой суеты поспеть домой к обеду. Нужно только договориться о месте встречи. Предлагаю у гостиницы «Митра» в половине первого. Так что в твоем распоряжении будет два с половиной часа, чтобы сделать все необходимые покупки. Если за покупками едет Диана, два часа – это ничто. Капля в море. Ей, чтобы шляпу выбрать, полдня требуется.

Шутка была такой редкостью в устах полковника, что Джудит захотелось в приливе благодарности расцеловать его. Вместо этого она лишь сказала:

– О, вы так добры! Я так вам благодарна. У меня просто гора свалилась с плеч.

– С любыми проблемами всегда приходи ко мне. Обещай мне это. Я всегда рад твоему обществу. А теперь, голубчик, будь добра, налей мне еще кофе…

В Пензансе погода была не лучше. Пожалуй, даже хуже. По улицам бежали потоки воды, в переполненных канавах дрейфовал всякий мусор и обломанные бурей ветки. Застигнутые ненастьем прохожие сражались со своими зонтиками, которые ветер рвал у них из рук; шапки слетали с голов и, подхваченные стихией, уносились бог весть куда. Время от времени с крыш срывались шиферные плитки и падали вниз, разлетаясь осколками на тротуарах. Утро было таким темным, что в магазинах и учреждениях продолжал гореть электрический свет. С побережья отчетливо доносился сердитый грохот приливных бурунов, и только и разговору было что о стихийных бедствиях: затопленных домах, поваленных деревьях и опасности, грозящей плавательному бассейну, набережной и порту.