– Да так…

Димитров, глядя на рыжего исподлобья, лизнул разбитые костяшки по-прежнему сжатого кулака. Келдыш сказал спокойно:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Бортников… Иван.

– Воспитатель у вас, кажется, Лукин?

– Да, а что, жаловаться будете? На что жаловаться-то? Он же первым начал, все подтвердят…

Келдыш коротко улыбнулся:

– Я вас больше не задерживаю.

Бортников пошел, бурча себе под нос. Переминавшиеся с ноги на ногу приятели с облегчением двинулись следом. Келдыш повернулся к Димитрову. Сказал сухо:

– С вами я поговорю попозже. Идите умойтесь.

Димитров молча развернулся и пошел, раздвигая плечами танцующих.

– Они же первые начали! – возмутилась Агата. – Толкались, на ноги наступали… еще обзывались…

– Димитров знает, на каких условиях он расстался с «заговоренками». Учащиеся колледжа постоянно задирают интернатских, нечего поддаваться на провокации.

– Но он же не применил магию!

Келдыш смотрел на нее скептически.

– Думаете, удержался бы? Я вижу его всего второй раз в жизни и опять дерущимся.

– Ну… да.

В чем-то он был прав. Агата оглянулась и поняла, что они одни стоят в толпе танцующих. Сказала нерешительно:

– Я пойду посмотрю, как он…

– В мужской туалет? – Келдыш протянул руку. – Идите сюда, Мортимер.

Агата шагнула – и только потом поняла, что ее только что пригласили на танец. И немедленно одеревенела от смущения. Келдыш в отличие от Димитрова двигался легко, руки, обнимавшие ее, тоже были легкими и спокойными, зато теперь она еле переставляла ноги.

– Итак, – сказал Келдыш, повернув голову – дыхание щекотало ей щеку. – Из-за чего все-таки весь сыр-бор? Как они его обозвали? Или вы не можете это повторить?

– Ну… они его не обзывали. – Агата старалась не смотреть в близкие мрачноватые глаза. Пахло от Келдыша очень приятно – хотелось положить ему голову на плечо, и не чтобы его успокоить. Это ее теперь успокаивать надо.

– Я так и думал, – сказал он. – Как они обозвали вас?

Агата повела плечами.

– Да я бы и внимания не обратила. Подумаешь, зверьком назвали.

Маленькая пауза.

– Точнее – зверюшкой?

– Ну… да.

Келдыш длинно вздохнул.

– Придется отменять выговор Димитрову.

– А… что это значит? Что-то очень обидное?

– Близкие друг или подружка волшебника, не обладающие талантом. Это слово считается в среде магов оскорбительно-неприличным. Вы, видимо, еще не поняли, что в обществе существует некоторый… антагонизм между волшебниками и просто людьми. Всего явнее нетерпимость проявляется в таком вот тинейджерском возрасте. Ребята не увидели вашей магии… И вот, – он пожал плечами, – результат. Хотя они все равно бы нашли, за что зацепиться.

– А почему те, из колледжа, так интернатских не любят?

– Хм… Традиции. Ну и мы, взрослые, еще жару поддаем: «Будешь плохо себя вести и баловаться с магией – попадешь в специнтернат». Обычно ведь в интернат направляются проблемные дети, иногда – и правонарушители.

– А она – первое или второе? Или оба сразу?

Келдыш остановился так внезапно, что Агата даже наступила ему на ногу. Склонил голову набок, прислушиваясь. Лицо его стало сосредоточенным.

– Оставайтесь здесь, – сказал он.

– А что…

– Проблемы в зверинце, я сейчас вернусь…

Агата схватила его за рукав.

– Там Зигфрид!

– Ч-черт! – Он потащил ее за собой, лавируя между танцующими. – Извините… пропустите… прошу прощения…

Они быстро прошли по коридору, миновали несколько поворотов и наткнулись на группку людей, стоявших перед прозрачной стеной зверинца.

– И что? – спросил Келдыш, протискиваясь к стене. Маги в нарядных одеждах (были здесь и несколько старшекурсников) посторонились. Кто-то доложил:

– Похоже, большая кошка вырвалась из клетки.

– Вырвалась – или выпустили?

Келдыш мельком посмотрел на Агату.

– Там должен быть мальчишка…

– И должен, и есть, – уныло доложил кто-то. – Вон он.

Задрав голову, все посмотрели вверх. Действительно, под самым потолком на каком-то крюке сидел Зигфрид. Как он туда попал? Освоил левитацию на досуге?

– Этих чертовых интернатских деточек ни на секунду нельзя оставлять без присмотра, – проворчал сосед. – Психи ненормальные… кхм!

Он заметил Агатин жилет и закашлялся.

– И чего ждем? – спросил Келдыш, снимая пиджак. Не глядя, сунул его Агате. Принялся деловито расстегивать и закатывать рукава рубашки.

– Смотрителя ищут. Сейчас придет и загонит обратно свою киску…

Появилась «киска» – ростом, наверно, Агате по пояс. Яркий пятнистый мех встопорщен, уши прижаты. Кошка встряхнулась – во все стороны полетели брызги, а мех распушился еще больше. Кажется, Зигфрид пытался защититься своим единственным оружием, но не учел, что леопарды не боятся воды. Кошка подняла голову, нашла взглядом Гауфа и мяукнула басом. Магов передернуло. Келдыш оглянулся.

– Бойцов нет?

Зигфрид перегнулся вниз и сказал леопарду что-то сердитое. Киска «усовестилась» – прыгнула, вытянув когтистую лапу. Маги дружно охнули, Водяной отдернул ногу. Да он ее дразнит! И правда ненормальный! «Киска» заходила кругами, мотая хвостом, глядя вверх и жалобно подвывая – точь-в-точь домашняя кошка под клеткой с канарейкой.

– На какую высоту прыгает леопард? – спросил Келдыш.

– Метров на пять…

Все смерили взглядами высоту, вздохнули, и Игорь сказал:

– Пошли.

– Да сейчас смотритель подбежит…

– Только аккуратнее там, Ловец, а? Не попорти зверя.

– Мы не-ежно… – пообещал Келдыш, приоткрывая двери. Следом скользнули еще три человека.

И Агата.

Келдыш оглянулся, увидел ее, и глаза его стали страшными. Но сказать он ничего не успел: леопард прыгнул еще раз – и Зигфрид пропел сверху:

– Не достанешь, не достанешь!

Достанет, подумала Агата. Водяной просто не заметил, что в этот раз зверь прыгнул куда выше. И готовится к новому прыжку.

– Сетку? – шепнул студент рядом с ней. Агата заметила, что все маги держат руки по-разному: кто возле плеч, кто собрав в щепоть, кто согнув пальцы, будто когти…

– С трех позиций, – сказал Келдыш, и трое бесшумно разошлись в стороны. Почти бесшумно. Потому что зверь повернул голову и уставился на них. Глаза его сверкнули.