всегда есть возможность завести новые полезные и крепкие связи взамен утерянных! – предлагает Дауд. – Присядь, пожалуйста…

Он машет ладонью в сторону гостевого диванчика, а сам занимает место во главе стола, стоящего в центре кабинета Байсарова. Думаю, Дауд – тот еще хитрый шакал, корчит из себя недооцененного и обиженного, но повадки у него, как у хозяина положения.

Хочется уйти.

Черт побери, я не должен в это влезать! Отец всегда плотно общался с Байсаровым, я лишь поддерживал связь и общение, как семьей любого из других знакомых отца. Но сейчас мы поссорились, я избавлен от необходимости держать ради него лицо.

Я могу уйти…

Почему же я не делаю этого?

Внутри рождается нехорошее предчувствие, словно назревает нечто опасное. Шепотки интуиции рождают тревожные всполохи в центре груди. И вместо того, чтобы просто уйти, я решаю остаться и выяснить, к чему ведет наш разговор Дауд. Что он задумал?

– Хорошо, я все же останусь и выпью. Налей мне того же, что будешь пить сам, – предлагаю я.

– Ты же за рулем? – иронизирует.

– К счастью, у меня самого имеются неплохие связи. Не всегда нужно тревожить отца и трясти его знаменитой фамилией.

Дауд кивает с легкой, но скользкой улыбкой, наполняя два бокала янтарным, хорошо выдержанным виски.

– Лед?

– Два кубика.

Я слежу за действиями рук Дауда, принимаю бокал, но не спешу делать глоток. Отпиваю лишь после того, как пьет сам Дауд. Он действительно пьет, а не делает вид, и только после этого я позволяю себе отпить немного. Может быть, я зря так перестраховываюсь, черт. Но не хотелось бы потом очнуться и не помнить, что с тобой было или не проснуться вообще. Я слишком хорошо понимаю, что Анваровы причастны к гибели Байсарова, и кое-кто, может быть, даже сам Дауд захочет отомстить за это… Отомстить за отца.

Дауд заводит неспешный разговор об отце, о своей роли при нем. Я чувствую в его рассказах гордость, невольное восхищение и горькую досаду. Пожалуй, такой сложный человек, как Дауд, одинаково мог желать и избавиться от отца, и отомстить за его смерть.

Поздний вечер плавно движется к ночи. Бесценные часы, которые я мог бы провести рядом с нравящейся мне девушкой, утекают сквозь пальцы, как золотистый, сухой песок.

– Ты сделал очень хорошую карьеру при отце. В качестве его правой руки.

– В качестве прислуги? – иронично посмеивается Дауд.

– Я сказал и имел в виду именно то, что сказал. Без двойных смыслов. Дальнейшее – твои собственные домыслы на этот счет.

– Пусть так. Но как ни крути, все не так радужно, как могло быть. В моих руках сосредоточены большие ресурсы, связи, возможности. Но прямо я не могу ими воспользоваться. Скоро объявят о наследовании имущества, окажется, что отец отписал братьям кое-что, но они далеки от политики, просто занимаются бизнесом. Остальное отец оставил дочерям. Каждая из них, включая даже несовершеннолетнюю Майру, станут считаться завидными невестами.

– Брось, они и до гибели твоего отца таковыми считались.

– Да, но сейчас ставки возрастут. Вдовушка уже подумывает, за кого отдать старшую, то есть Айбику. У вдовы много амбиций. Ей хватило сил отстоять свою точку зрения насчет меня, вышвырнув из завещания отца, но что касается всего остального, у нее нет видения всей ситуации.

– Думаешь, она неспособна выдать дочь замуж?

– Способна. Даже примерно представляю, за кого она может выдать Айбику. За одного из толстосумов в возрасте, которых интересует лишь счет в банке.

– Разве это плохо? Состоятельный муж, – позволяю себе усмехнуться.

– Что это даст и без того состоятельной семье? Еще больше денег хочется всем. Но когда на счету и без того занимательное количество нулей, плюс один нулик становится лишь циферкой. Удовольствие мимолетное. Гораздо лучше связать Айбику браком с человеком другого рода. У которого есть не только внушительный счет и связи, но и общие стремления.

– Например? – спрашиваю я.

– Например, ты.

– Ты решил выступить сводником? Разве не твой отец первым отказался от такой идеи?

– Отец просто пожадничал. Он решил, что сможет взобраться выше твоего отца и размечтался отдать Айбику за человека, более влиятельного, чем наши семьи. Неплохие мечты, амбиции! Однако отец не задумался, а нужна ли тому человеку связь с нашей семьей? Что она даст? Да почти ничего, если ты выше по статусу. И тут я снова возвращаюсь к мысли выдать Айбику за тебя.

– Ха… Забавно, что о браке Айбики разговариваешь ты, а не представители вашей семьи. Опустим даже это! Почему ты разговариваешь со мной, а не договариваешься о браке с моим отцом?

– В некоторых делах главы семей только мешают. У них свои интересы, которые часто не совпадают с нашими.

Вот оно!

В голове загудело, словно слова Дауда растревожили осиный улей!

– Не понимаю, о чем ты.

Я делаю вид, что тема мне кажется сложной, но в то же время не подскакиваю и не обрываю разговор, даю возможность Дауду высказаться самому.

– Ходят слухи, что у тебя напряженные отношения с отцом… Очень напряженные. Твоя карьера в спорте пострадала. Организаторы боев понесли большие убытки. Верно?

Сердце детонирует в груди, как задетая, ультра чувствительная мина.

Я, кажется, уже догадываюсь, по какой уродски кривой и мерзкой дорожке пойдет дальнейший разговор!

Я крайне зол. Какие бы сложности ни были у меня в общении с отцом, это мои сложности и это, черт тебя дери, мой отец. Я его люблю и уважаю бесконечно, несмотря на то, что он, кажется, заигрался на своей должности. Просто заигрался…

Наверное, на моем лице проступает агрессия, которую Дауд считывает. Я близок к тому, чтобы выхватить из бара квадратную бутылку виски и забить этого гада насмерть.

Но вместо этого прихватываю воздух через стиснутые зубы, ступаю на скользкую дорожку, решив разузнать все как подробнее.

– Папаша мне