после многодневных боев, – Новороссийск. Таким образом, Черноморская группа войск оказалась прижатой к морю и Кавказским горам. Она заняла оборону в лесистых предгорьях.

Демонстрируя большое наступление на левом фланге Черноморской группы, немецко-фашистские войска начали активные боевые действия в районе станицы Абинской, в то же время готовя основной удар на Туапсе. Это была хитро задуманная операция. Немцы мечтали захватить Сухуми и Туапсе врасплох и отрезать войска Черноморской группы на суше, сбросив их в море. Одновременно немцы лелеяли мечту – парализовать действия Черноморского флота.

В конце сентября советские войска наголову разгромили немецко-румынскую группировку в районе Абинской и начали упорные оборонительные бои по всему фронту, особенно стойко защищая подступы к Туапсе.

Вот что писали сами немецкие солдаты:

«Мы находимся в дремучих лесах Кавказа, – писал обер-фельдфебель Шустер, – селений здесь очень мало. На перевалах и под Туапсе идут тяжелые бои, драться приходится за каждый метр. Солдаты, которые были в России в прошлом году, говорят, что тогда было много легче, чем теперь на Кавказе. Почти постоянно мы находимся в ближнем бою с противником. Вокруг ужасный грохот, со всех концов летят камни, свистят пули. Русские стрелки невидимы. А у нас потери и снова потери, ибо в горах мы лишены танков и тяжелого вооружения и вынуждены действовать винтовкой и пулеметом. Наши летчики хоть и помогают нам, но они ничего не видят в лесистых горах. Нас изнуряет жажда на этой отверженной богом высоте. Внизу, в долине, воды сколько угодно, но – увы! – там сидят русские, озлобленные и упрямые».

Особенно жаркие бои в районе Туапсе разгорелись в октябре 1942 года. Немцы с каждым днем усиливали натиск, стараясь овладеть городом.

Военный совет фронта и Ставка Верховного главнокомандования были обеспокоены создавшимся положением. Ставка приказала мне во что бы то ни стало удержать город Туапсе и порт, а для руководства операциями лично выехать в Черноморскую группу войск. В первых числах октября я со своими заместителями и начальником штаба фронта прибыл в Туапсе.

4 октября немцы особенно ожесточенно вели наступление и непрерывно наносили бомбовые удары по нашим войскам. Но атаки врага отбивались. Местами наши части переходили в контрнаступление, отбрасывая противника на его исходные рубежи. Эти сведения мы получали, находясь на КП «Молодежная». Со всех участков обороны командиры доносили, что попытки противника успеха не имеют. Враг несет большие потери.

Начинало темнеть. Артиллерийская канонада и авиационные налеты постепенно затихали. Я решил лично объехать некоторые участки обороны. Больше всего нас беспокоило главное направление – район селения Шаумян, где проходили шоссейная и железная дороги. Железнодорожный туннель был взорван, шоссейную же дорогу мы надежно прикрывали артиллерией. Со мной на передовую линию обороны выехали мои заместители. Вдруг в воздухе появилась эскадрилья бомбардировщиков. То ли это было случайное совпадение, то ли немецкие шпионы донесли о нашем выезде. В то время это было трудно установить. Выяснилось все спустя несколько лет, когда в Грузии прошел судебный процесс над предателями Родины, в частности над начальником «Смерша» генералом Н. Рухадзе. Это было дело его рук. Характерно то, что вражеская авиация не пошла на цель – порт Туапсе, а повернула на шоссе, где находились мы. Укрытие нас не спасло.

Пикирующие бомбардировщики сбросили на нас серию бомб. От бомбового удара больше всего пострадал член Военного совета фронта адмирал флота И.С. Исаков. Ему большим осколком пробило бедро. Начальника ВВС фронта генерала К.А. Вершинина сильно оглушило. Л.М. Каганович был легко ранен в руку осколком.

Медпомощь Ивану Степановичу оказали незамедлительно. Но рана была очень серьезная, требовалось хирургическое вмешательство. Из Москвы был срочно вызван главный хирург ВМФ профессор Джанелидзе. Но медлить с ампутацией было нельзя. Я поспешил в Сочи, где лежал раненый адмирал флота Исаков. Хирург Петров доложил мне: чем скорее будет сделана операция, тем лучше. Но без личного согласия адмирала мы этого решить не могли. Вместе с врачом Петровым вошли в палату. Иван Степанович был в полном сознании, сам лично заговорил об операции. Я сказал ему, что, возможно, удастся спасти ногу, но он покачал отрицательно головой… Может быть, продолжил я, нам следует подождать приезда профессора Джанелидзе и жены адмирала, Ольги Васильевны, которые должны через день-два приехать в Сочи, посоветоваться с ними, а операцию проведет Джанелидзе. После этого адмирал задал вопрос Петрову, который доложил, что он боится, как бы не началась гангрена. Тогда можно с операцией запоздать… Решили подготовить раненого к операции. Адмирал перенес ее мужественно. Доктор доложил мне, что операция прошла хорошо, состояние больного удовлетворительное. На второй день после операции я был у Ивана Степановича, он жаловался на боль в ноге. Нога ампутирована, а раненому казалось, что она болит… Хирург Петров рассказал мне, что нередко раненых после ампутации долго мучают подобные боли…

В те дни я много думал об Иване Степановиче Исакове, с которым мы были знакомы еще с Гражданской войны, а в мирное время вместе работали в Наркомате обороны. Этот замечательный человек вырос от мичмана до Адмирала флота Советского Союза, от адъюнкта Военноморской академии до ученого-океанографа, члена-корреспондента Академии наук СССР, автора многих научных трудов.

Родился И.С. Исаков 22 августа 1894 года в армянском селе Аджикент под Карсом. В Баку, когда ему было 12–13 лет, он пережил ужасы армяно-турецкой резни. Затем у него умирает, оставив после себя только долги, отец, работавший техником, а затем мелким подрядчиком на бакинских нефтепромыслах. Семья переезжает в Тбилиси. Благодаря помощи дяди, инженера П.А. Лауэра (по материнской линии предки адмирала – выходцы из Швеции, крестьяне-арендаторы из г. Дерпт), Иван Исаков получает среднее образование. Побывав однажды в юношеские годы на Черноморском побережье, он сильно полюбил море и начал мечтать о военно-морской службе.

Окончив реальное училище, решил поступить в Морской корпус. Но в это учебное заведение принимали только тех, кто имел дворянское происхождение. Однако Иван Степанович не терял надежды на поступление во флот. Он остается в Петрограде, поступает в технологический институт и одновременно на работу в мастерской этого института.

Подходит срок призыва на военную службу. Исаков поступает на отдельные гардемаринские курсы, куда принимали без сословных различий. Мечта Ивана Степановича – служить во флоте – сбылась.

Три года он успешно учится, за это время две кампании находится в плавании на военных кораблях на Дальнем Востоке. Накануне Февральской революции 1917 года оканчивает курсы и произведен в мичманы, получает назначение ревизором строящегося в Ревеле эсминца «Изяслав». На этом эсминце 23-летний мичман участвует в боях с германским флотом.

В боевой обстановке Исаков показал себя