— Ну, он мог бы выстрелить в руку, например…

— Это и из нынешних пистолетов задача не самая простая, а из того барахла, которым пользовались в те времена, и вовсе практически нерешаемая. Нет, чисто с точки зрения дуэли Дантес поступил абсолютно правильно, как и положено профессиональному военному, и, не будь Пушкин известным поэтом, о нём никто бы и не вспоминал.

— Но Дантес мог бы отказаться от дуэли.

— Не мог. Знаешь, в те времена слово «честь» не было пустым звуком. Отказаться от дуэли значило потерять честь, а это было хуже смерти. Честное слово, жаль, что дуэли запрещены в наше время, очень много всякой швали триста раз подумало бы, прежде чем открывать свой поганый рот…

— Кхе-кхе… — дал о себе знать Ковалёв, входя в комнату. — Развлекаетесь?

— Да, каждый в меру сил и испорченности, — отозвался Синицын.

Он сидел в глубоком мягком кресле, вольготно вытянув ноги, и неторопливо, но с чувством, как воду, прихлебывал коньяк из гранёного стакана. Стиль пития, конечно, оригинальный, культура потребления продукта — тоже, но… Почему бы нет? Тем более что стресс и для супера стресс, как ни крути. Похоже, лейтенант даже не опьянел, да и с чего ему пьянеть-то? Выпил граммов триста, не больше — бутылка, стоящая рядом, на столике, была полна ещё больше чем на треть.

Юля сидела напротив, с ногами забравшись во второе кресло, и смотрела на огонь: несмотря на тёплый день, камин был растоплен, и дрова в нём весело потрескивали. Тоже своего рода снятие стресса — человеку никогда не надоедает смотреть на живой огонь, а лучший способ отвлечься — сконцентрироваться на чём-нибудь другом. Кстати, в руке девочки тоже был стакан с коньяком, правда, напитка в нём было на донышке. Ковалёв посмотрел на сделавшего невинное лицо Синицына неодобрительно, но ничего не сказал, опять же хотел бы, чтобы штурман вёл себя как положено насквозь воспитанному офицеру. А так штурман развлекает ребёнка в меру сил и возможностей. Сам виноват, думать надо было.

— Саш, иди позавтракай, — сказал Ковалёв. — Сегодня мы ещё много чего успеть должны. Через двадцать минут чтоб был готов. И готовься принимать корабль.

— В смысле? — не понял Синицын.

— В прямом. Иосселиани с заданием не справился. В Грузии идут уличные бои, и всю эту кашу мне теперь придётся расхлебывать, а корабль я ему обещал как раз за то, чтобы не было проблем. Поэтому на линкор я его не поставлю — не дорос. Будет или вечным старпомом, или получит трофейное корыто, пока не повзрослеет и не научится сначала думать, а потом действовать. Командовать нашим трофеем пойдёт кто-нибудь из командиров крейсеров, не решил ещё, кого поставлю. Соответственно, по цепочке на его место встанет командир одного из эсминцев, а ты получишь этот самый эсминец. Пойдёт?

— Спасибо, командир! — Синицын вскочил, вся его физиономия буквально светилась от радости.

— Ну и гут, — улыбнулся адмирал. — А теперь бегом завтракать!

Обрадованный штурман исчез, как по волшебству, деликатный Олаф последовал за ним. Ковалёв задумчиво посмотрел им вслед — нет слов, парням он доверял, но справятся ли они? Хватит ли опыта? Впрочем, будущее покажет, тем более что выбора особого всё равно нет. Командир корабля по специальности должен быть в первую очередь штурманом, потому что, случись что, именно ему этот корабль вести. Всё остальное приветствуется, но не обязательно. Опыт — дело наживное, авторитет у команды молодой супер, будем надеяться, заработает. В конце концов, более опытных штурманов просто нет — все в один срок начинали, а парень хотя бы делом проверен не раз. Единственно, ещё ни разу Ковалёв не ставил супера командиром корабля, но ведь надо когда-то начинать. Да и сам он, если подумать, раньше эскадрой не командовал — и ничего, справляется. Жаль только, стратегическими талантами он обделён, но и в этом ничего удивительного, если вдуматься, тоже нет. Учёные Первой империи создавали прирождённых солдат, но никак не прирождённых полководцев, возможно, они склонность к стратегическому мышлению как раз и считали чем-то противопоказанным. Чтобы, например, такой вот супермен сам на престол не позарился. Вполне, кстати, разумная предосторожность. А с учётом того, что нынешние суперы лишь бледное подобие тех, которые были выведены в секретных лабораториях Первой империи, то и вовсе…

А вот Олаф с задачей справится, тут к бабке не ходи. Задание чётко по его профилю. Надо будет только режим наибольшего благоприятствования ему создать — как ни крути, а новое подразделение нужно создавать срочно. Имперский десант, конечно, способен на многое, но это всё-таки не скальпель, а топор или даже, скорее, молот. Как известно, удаление прыщика топором превратится, скорее всего, в банальную ампутацию конечности, а в нынешних условиях это может обернуться многими смертями. Оно, спрашивается, надо?

Между тем Юля встала из кресла, подошла к отцу и некоторое время смотрела на него, не решаясь прервать его раздумья. Однако решилась наконец — осторожно тронула за рукав, заставив адмирала вздрогнуть от неожиданности.

— Прости…

— Не бери в голову. Как ты?

— Ничего. Главное, живая, — тряхнула головой девочка, но взгляд её был отнюдь не самым спокойным.

Ковалёв вздохнул, осторожно погладил её по голове.

— Всё в порядке, доча, всё уже кончилось. Ты только не пугай меня так больше, ладно?

— Хорошо, пап…

— И бабушке не говори, незачем ей волноваться.

— Не буду. — Юля несмело улыбнулась. — Пап?

— Да?

— А можно вопрос?

— Задавай, — кивнул адмирал.

— Кто ты такой?

— В смысле?

— Ну, мама говорила, что ты очень богатый человек и всё такое, но я же вижу, не слепая, все эти лазерные мечи и летающие машины…

— Силовые.

— Что силовые?

— Это не лазерные мечи, а силовые рапиры. Но ты, в общем, права. Давай так: ты сейчас отдохнёшь, а потом я тебе всё покажу и объясню. Ладно?

— Замётано. — На сей раз улыбка дочери была уже вполне нормальной, такой, какая и должна быть у девочки её возраста.

— Вот и замечательно. Ты иди ложись спать. У меня много дел, и я сейчас уеду, но ты не бойся, в этом доме никто не сможет причинить тебе вред. Даже зайти без спросу сюда никто не сможет. Ты мне веришь?

— Да, папа.

— Ну и ладненько.

— Пап…

— Да?

— А мама приедет?

— Не знаю, вот честное слово. Я поговорю с ней, но…

— Понятно.

Девочка опять расстроилась, но теперь у неё хватило самообладания на то, чтобы относительно спокойно отправиться в свою комнату, а Ковалёв тем временем отправился в кабинет — времени у него действительно было мало.

— Вообще, что вы о себе возомнили? Решили, что умнее всех? Мы готовили операцию два (!), слышите, два года! И тут являетесь вы и говорите: «Ах, я там напортачил немного, приберите, пожалуйста». Вы себе там на Севере что, вообще последние мозги отморозили?