– Не знаю. Этот образ я уловил от тебя. Не представляю как. Похоже?

– Очень похоже. Ты отлично рисуешь.

– Один из моих талантов.

– А к твоим талантам относится чтение людей?

– Обычно не такое четкое, – покачал головой Дункан и встретился с Фэллон взглядом. – Ну, знаешь, улавливаю общие флюиды.

– Один из моих братьев умеет читать мысли, но он знает, что такое личное пространство, и уважает его, – многозначительно произнесла она.

– Что я могу сказать? Из тебя так и лились эмоции, когда ты рассказывала о Мерсере. И я увидел его лицо. Сколько человек у них в отряде?

– Больше сотни. Два танка, около двадцати грузовиков. Некоторые из них – военного образца, предназначенные для транспортировки заключенных. Десять всадников, вооруженных мечами. Мародеры на мотоциклах.

Пока Фэллон говорила, Дункан делал пометки.

– Всадники – группа зачистки. Они явятся первыми, вместе с танками. После того как разведчики устранят охрану периметра. Я бы поступил так.

– И я, – согласилась Фэллон. – Значит, ты предлагаешь выставить заграждение здесь, в миле от города?

– Как минимум в миле, – кивнул он. – Мы не можем позволить им пересечь границу Нью-Хоуп. Первыми надо вывести из строя танки.

Они корпели над картами, схемами и планами больше часа. Фэллон предположила, что Уилл и остальные лидеры чуть позже дополнят и отшлифуют намеченную стратегию. Теперь у них была вся необходимая информация.

– Запомни, не следующей ночью, а через одну. Я буду наблюдать за вами и вмешаюсь, если потребуется. Но, думаю, вы обойдетесь и без меня, – улыбнулась Фэллон. – Мародеры не станут в полную силу сражаться за Праведных воинов, а те… Лу Мерсер собрал подонков, которые не верят ни во что и никому. Они просто жаждут крови и мести.

– Да, разберемся. Спасибо за предупреждение. Уже во второй раз.

– Скажи Уиллу и своей матери, что Лана их видела. Она просила передать им это.

– Каким образом она их видела? И каким образом ты собираешься наблюдать?

Фэллон уже хотела многозначительно ухмыльнуться, когда почувствовала что-то, исходившее от Дункана. Ее улыбка померкла, а глаза потемнели от нахлынувшего видения.

– Не доверяй ты ни плодам и ни цветам. Плоды гнилые те. Цветы же прячут яд.

– Какие, к черту, плоды? Какие цветы?

– Не знаю, прости, – виновато пробормотала Фэллон, прикасаясь ладонью ко лбу. Это короткое видение оказалось таким темным и страшным, что разболелась голова. – Мне пора идти. Но я вернусь, если потребуется.

– Ты сильно побледнела. Хочешь… – Дункан осекся. Гостья уже исчезла. – Тогда забей. Еще увидимся.

Фэллон вернулась домой. И упала в обморок.

Очнулась она уже в постели. Рядом сидела мама.

– Я в порядке. Немного закружилась голова.

– Сейчас принесу воды и снадобье для восстановления сил, – держа дочь за руку, сказала Лана.

– Не уходи. Посиди со мной минутку. Долго меня не было?

– Почти два часа. Боже, Фэллон, ты не разделилась, а ушла в хрустальный шар целиком. На два часа! И я видела только обрывочные образы.

– Слишком долго. Думаю, в этом причина обморока. Я никогда раньше не уходила больше, чем на час, и… слишком перенапряглась. Да, нужно будет восстанавливать силы. Прости, что заставила тебя волноваться. – Фэллон прижала к щеке руку матери, стараясь успокоиться. – Перед тем как я вернулась, меня накрыло короткое, но очень темное видение. Из-за него даже голова разболелась.

– Тошнота?

– Нет, только головная боль и легкая слабость.

– Дай взглянуть. – Лана нежно провела ладонью по лицу и голове дочери, помассировала ей виски. – Легче?

– Да. Немного.

– Сейчас принесу все необходимое. Не пытайся вставать. – С этими словами Лана исчезла. Тренировки наконец окупились. Почти молниеносно, подстегнутая тревогой за дочь, она вернулась со стаканом воды, склянкой восстанавливающего снадобья и отрезом ткани. Уронив в стакан три капли голубой жидкости, мама помогла Фэллон сесть и велела: – Выпей. Три глотка. Сделай перерыв. Еще раз три глотка. Перерыв. И еще. Три раза по три.

После второй порции головная боль ослабила хватку.

– Мне лучше, – сказала Фэллон.

– Еще три глотка. Где болит?

– Здесь, – она дотронулась до лба. – Но уже гораздо меньше.

– Теперь ложись и закрывай глаза, – скомандовала Лана, положив компресс дочери на голову. – О чем было видение?

– Об отравленном плоде и цветке, который был не цветком, а змеей. Не помню точно, предназначалось предупреждение мне или Дункану. Кстати, я общалась с ним, а не с Уиллом.

– Я видела, когда удавалось что-то рассмотреть. Так и подумала, что этот молодой человек – сын Кэти. У него ее глаза. Очень симпатичный, а?

– И умный. Хоть и порядочный засранец. – Фэллон открыла глаза. – Прости.

– Закрывай глаза.

– В общем, Дункан умный, – повторила она. – Мы вместе разработали план. Он обещал утром рассказать все Уиллу, который отдыхал после болезни. Я прослежу за ситуацией, но думаю, что жителям Нью-Хоуп не понадобится моя помощь. Они неплохо подготовлены. Я передала твои слова, кстати. – Речь Фэллон стала неразборчивой, когда Лана провела рукой над компрессом. – Кэти выкрасила стены в желтый цвет, совсем как нарцисс, который стоял на столе. Красиво. А Дункан спалил сыр, но все равно его съел.

– Замечательно, просто отлично. Спи, малышка. Засыпай.

Лана убедилась, что дочь погрузилась в сон, после чего вышла, отнесла на место склянку со снадобьем и отправилась делать единственное, что сейчас оставалось. Готовить ужин для семьи.

Фэллон думала, что знает своего отца вдоль и поперек. Но в последующие недели поняла, что в нем оставалось немало того, чего она никогда не видела.

Конечно, ей было известно, что люди из поселения и с соседних ферм уважают его – все, от мельников и ткачей до музыкантов и оружейников.

В их небольшой местной общине имелись свои традиции и порядки. Будучи затерянными в горах, вдали от крупных городов, фермы и поселение не представляли особого интереса для Мародеров, охотников за головами, Праведных воинов и даже остатков правительственных организаций. И все же за годы хаоса после Приговора произошло несколько неприятных случаев.