Когда дочь умолкла, Лана встала и достала из шкафчика склянку.

– Две капли.

– У меня больше не кружится голова после видений, мам.

– Все равно две капли снадобья на язык не повредят. Ты почти всю ночь не спала. Не спорь.

Фэллон мысленно закатила глаза, но послушалась. Лана удовлетворенно кивнула, поцеловала дочь в макушку и села.

– Я знаю, каково это, когда видения накрывают тебя с головой и так же внезапно отступают, оставляя опустошенным, – тихо произнесла мать, и Фэллон прислонилась к ней, чувствуя покой от того, что кто-то ее понимает, по-настоящему понимает. – Тот свет, что живет внутри нас, очень многое дает. Но и требует не меньше. Я помню ощущения после видений, как помню и битвы. Мне было за что сражаться и раньше. Но теперь я готова на все, чтобы защитить вас, моих прекрасных детей, – добавила Лана, гладя дочь по волосам.

– Я не сомневаюсь… Мам, я видела тебя с помощью хрустального шара. В прежние времена, в Нью-Йорке. И после, когда вам пришлось его покинуть. Ты всегда двигалась вперед, только вперед. Меня восхищало твое мужество: сражаться ради себя, ради меня, ради друзей день за днем, месяц за месяцем. Я наблюдала за той резней в Нью-Хоуп.

– Я не хотела, чтобы ты это видела.

– Но почему? – спросила Фэллон, поднимаясь и глядя на мать горящими глазами. – Люди в городе начинали строить нечто новое, нечто хорошее и настоящее. Они с уважением провожали мертвых и праздновали жизнь. Я видела лица тех, кто явился меня убить. Видела, как отец пожертвовал собой, чтобы спасти нас. Видела, как ты дала отпор.

– Это было всплеском отчаяния.

– Это было всплеском силы. Твоей и моей. Сколько жизней ты спасла в тот день? И сколько еще уцелело благодаря твоему решению убежать, беременной, с кровью погибшего мужа на руках? Ты покинула новый дом и друзей, взяв с собой лишь обручальное кольцо и пистолет. Женщина думает о символах, но воин помнит и про оружие. Даже потеряв любимого, ты была воином.

– От меня зависела жизнь нерожденного ребенка.

– И ты защитила меня. Напуганная, одинокая, голодная, ты продолжала двигаться вперед.

– Я едва не сдалась. Но ты помогла.

– Ты бы не сдалась. Ты никогда не сдаешься. Я лишь дала тебе стимул, когда требовалось. И потом наблюдала, как ты добралась до холма над фермой. Выражение на твоем лице… Это была надежда. А еще… – Фэллон потянулась, взяла отца за руку. – Я видела, как эта надежда расцветает от доброты, доверия и любви. Для меня это стало уроком, что даже между незнакомыми людьми можно построить мост. Нужно только сделать шаг навстречу друг другу. А для этого требуется вера.

– Когда это ты стала такой мудрой? – спросил Саймон.

– А еще я видела, как ты убил человека, – продолжила Фэллон, глядя прямо в глаза отцу. – Он не оставил тебе выбора, хотя ты оставил выбор ему. Знаю, это была не первая смерть от твоих рук. И не последняя. Я родилась в семье воинов. Но еще вы обладаете невероятным мужеством и силой. И добротой. Когда меня одолевают сомнения в собственной храбрости, в способности исполнить предназначение, я вспоминаю вас, все то, чему вы учили меня и что показал мне хрустальный шар.

– Милая… – прошептала Лана.

– Мне от всей души хотелось бы, чтобы грядущая война осталась за пределами фермы и не коснулась братьев, – произнесла Фэллон, потирая глаза. В этот момент она выглядела как обычный ребенок, не спавший всю ночь. – Но это – несбыточная мечта. Как солдат, ты знаешь гораздо больше, чем рассказывал и показывал нам. Я… видела твой военный путь в хрустальном шаре.

Саймон почувствовал, как упало сердце. Во взгляде дочери читалось знакомое выражение. Один солдат смотрел на другого.

– Сначала отдохни пару дней и восстанови силы. А потом начнем тренировать мальчиков.

– Сегодня у тебя выдался напряженный день, – добавила Лана. – Отправляйся спать.

– Я так устала.

– Вижу, иди и ложись.

– Я так рада наконец быть дома, – пробормотала полусонная Фэллон, по очереди обнимая родителей.

Лана проследила, как дочь уходит, прислушалась к ее шагам на лестнице.

– Саймон…

– Мы обязательно поговорим. Обдумаем информацию и все обсудим. Но не только Фэллон пора спать. Ты выглядишь уставшей, детка. Да и я сам уже давно мечтаю лечь.

– Я знала. Я знала, что так и будет, еще когда ждала ребенка. Но все равно постоянно захожу в тупик. Не могу поверить. Это же моя малышка.

– Присоединяйся к клубу. – Саймон встал и протянул жене руку. – Просто будем поступать как все родители.

– И как же?

– Умирать от беспокойства и делать все возможное, чтобы помочь дочери. – Они направились к лестнице. – Как считаешь, у тебя тоже получится та штука, ну, перемещения? Если да, то буду просить тебя приносить мне холодное пиво. Вжух, и готово!

Он щелкнул пальцами и с облегчением услышал смех Ланы. Сегодня выдался очень длинный день.

Всю следующую неделю Фэллон помогала собирать урожай, учила Лану печь радужный торт, ходила на рыбалку с братьями, охотилась с Таише и Фаол Баном.

А по ночам летала на Леохе над полями и холмами.

Хотя она и была рада вернуться домой, однако скучала по Маллику, по привычному распорядку занятий и тренировок. Скучала по Мику и по чудесной лесной заводи.

Пятнадцатый день рождения прошел на ферме, в кругу семьи. И Фэллон ценила каждое мгновение.

Когда неделя подошла к концу, братья приступили к тренировкам. И, конечно, восприняли их как развлечение. На подобном подходе настоял Саймон. Несмотря на раздражение, дочь решила довериться бывшему офицеру, который и раньше занимался обучением новобранцев. И отцу, который уже давно растит четверых детей.

– Всегда лучше преподносить тренировки как игру, – заверил Саймон. – Тем более они еще дети.

– Колину столько же, сколько было мне, когда я отправилась с Малликом. И уж он-то точно не разрешал мне относиться к обучению как к игре.

– Колин не похож на тебя. Поверь, скоро мальчишки всему научатся. Больше того, начнут соревноваться. Между собой и с тобой. Так они отточат навыки. И постепенно станут воспринимать сражения всерьез.

Поэтому всю осень и зиму тренировки по большей части напоминали игру. Обучение магии Трэвиса и Итана Фэллон пока предоставила матери, молча выслушивая жалобы братьев насчет необходимости постоянно запоминать заклинания и смешивать зелья.

Еще они занимались чтением, математикой и картографией.

Больше всего мальчишкам нравилось разбирать битвы и разрабатывать планы нападений. В этой области особенно отличился Трэвис.

Когда же дело касалось гимнастики и боевых упражнений, требовавших выносливости, Итан намного превосходил братьев, словно прирожденный акробат.